Гарики из Иерусалима. Книга странствий (сборник). Игорь Губерман

Чтение книги онлайн.

      То злимся мы, то мыслим тонко,

      но вплоть до смертного конца

      хлопочем высидеть цыпленка

      из выеденного яйца.

      Во все, что я пишу, для аромата

      зову простую шутку-однодневку,

      а яркая расхожая цитата —

      похожа на затрепанную девку.

      Беспечный чиж с утра поет,

      а сельдь рыдает – всюду сети;

      мне хорошо, я идиот,

      а умным тяжко жить на свете.

      Весь мир наших мыслей и знаний —

      сеть улиц в узлах площадей,

      где бродят меж тенями зданий

      болтливые тени людей.

      Я б жил, вообще ни о чем не жалея,

      но жаль – от житейской возни худосочной

      в душе стало меньше душевного клея,

      и близость с людьми стала очень непрочной.

      Пока нас фортуна хранит,

      напрасны пустые гадания,

      и внешне похож на зенит

      расцвет моего увядания.

      Во мне, живущем наобум,

      вульгарных мыслей соки бродят,

      а в ком кипит высокий ум —

      они с него и легче сходят.

      Люблю с подругой в час вечерний

      за рюмкой душу утолить:

      печаль – отменный виночерпий

      и знает, сколько нам налить.

      Дожив до перелома двух эпох,

      на мыслях мельтешных себя ловлю,

      порывы к суете ловлю, как блох,

      и сразу с омерзением давлю.

      Читаю оду и сонет,

      но чую дух души бульдожьей;

      не Божьей милостью поэт,

      а скудной милостыней Божьей.

      Я вчера полистал мой дневник,

      и от ужаса стало мне жарко:

      там какой-то мой тухлый двойник

      пишет пошлости нагло и жалко.

      Доколе дух живой вершит пиры,

      кипит игра ума и дарования,

      поэзия, в которой нет игры, —

      объедки и огрызки пирования.

      Глупо думать про лень негативно

      и надменно о ней отзываться:

      лень умеет мечтать так активно,

      что мечты начинают сбываться.

      Пот познавательных потуг

      мне жизнь не облегчил,

      я недоучка всех наук,

      которые учил.

      Увы, в отличие от птиц,

      не знаю, сидя за столом,

      что вылупится из яиц,

      насиженных моим теплом.

      Даже вкалывай дни и ночи,

      не дождусь я к себе почтения,

      ибо я подвизаюсь в очень

      трудном жанре легкого чтения.

      Держу стакан, точу перо,

      по веку дует ветер хлесткий;

      ни зло не выбрав, ни добро,

      живу на ихнем перекрестке.

      И я хлебнул из чаши славы,

      прильнув губами жадно к ней;

      не знаю слаще я отравы,

      и нет наркотика сильней.

      Глупо гнаться, мой пишущий друг,

      за читательской влагой в глазу —

      все равно нарезаемый лук

      лучше нас исторгает слезу.

      Он воплотил свой дар сполна,

      со вдохновеньем и технично

      вздувая волны из гавна,

      изготовляемого СКАЧАТЬ