Мы-Погодаевские. Михаил Константинович Зарубин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ все о каких-то партиях говорил…

      М не подумалось: не тогда ли отец в партию вступил?

      – Вернулись мы домой, когда перевороты пошли, смутные года настали. Переждали, дом строить стали…

      Помню такой эпизод. Бабушка, высокая, сухопарая, строгая старуха в отглаженных вальком черных и коричневых одеждах, по утрам долго и усердно молилась в угол на икону Георгия Победоносца, поражавшего тонким, как спица, копьем огнедышащего Змея. А в стране шли полным ходом репрессии, один за одним исчезали мужики, уведенные энкавэдэшниками. Отец во избежание неприятностей в отсутствие бабушки снял икону и сжег ее в печке. Бабушка, заметив пропажу, ругала отца моего «анчихристом» и «сатаной». Этого ей показалось мало, и она подучила внука, моего пятилетнего братца, выучить и продекламировать отцу строки явно не революционного содержания. Отец оттрепал юного «артиста», стоящего для пущего эффекта на скамье, за ухо, а матери, нашей бабушке, сказал:

      – Ты что, хочешь, чтобы меня посадили?

      Пристально я стал присматриваться к отцу лет с двенадцати. Мне нравилось, что он все время находился на руководящих должностях, но не нравилось, что они, эти должности, много раз менялись.

      Был он и председателем колхоза, и завсберкассой, и управляющим госбанка, и завстоловой, и снова председателем колхоза, и заврайзо, и руководителем каких-то курсов, и кредитным инспектором.

      – Че ты, как последний простофиля, – ворчала мать, – соглашаешься на все? Куда ни ткнут, везде затычка. Вон смотри, сусед, бухгалтер, не пошел заведешшим в «Заготзерно», и ниче ему не исделали, не исключили из партии. А ты все боишься…

      – Молчи, мать, много ты понимаешь! Не боюсь я, а надо! Надо!

      – Кому надо? – не унималась мать.

      – Народу надо…

      Я гордился, что отец отдает себя народу. Нас с первого класса приучали к мысли, что жить надо не для себя, а для других, но мне не нравилось, что отец так легко соглашается с переводами и даже переездами с места на место, из деревни и даже в другой район за сотни километров.

      Ареста отцу избежать не удалось. Какой-то не в меру ретивый доносчик сочинил кляузу, что отец учился в Киренске на священника и агитировал против советской власти. Увезли отца в Иркутск, следователь попался хороший, сделал запрос в Киренск, сведения в доносе оказались настолько лживыми, что отца тут же освободили, восстановили в партии и на работе. Повезло!

      Отец не служил в царской армии, являясь единственным кормильцем в семье, на его иждевении были две младшие сестры. Его отец скончался от прободной язвы, когда моему отцу было двенадцать лет, и все заботы по хозяйству: пахать, боронить, сеять, сено косить, хлеб убирать, заготавливать дрова – все это легко на неокрепшие плечи подростка. Не был он и партизанах, оказавшись в это время в Киренске на заработках. Во время войны с гитлеровскими захватчиками по причине пятидесятилетнего возраста в армию не был призван, но военные сборы прошел в конце 1942 года, когда фашисты штурмовали Сталинград.

СКАЧАТЬ