Прижимая его одной рукой к бедру, она нашла лоскут ткани или кожи, как показалось Сергею, весьма грязный, и сплюнула туда массу изо рта. Сергей опять уловил запах тухлого рыбьего жира, который невозможно ни с чем спутать. А Настя ловко свернула узелок и засунула его ребенку в рот.
Малыш удовлетворенно зачмокал. По его лицу разлилось выражение невинного блаженства.
«Где я оказался? Предсмертная галлюцинация? То, что называют загробным миром? А если другая планета?» – эти соображения спутанными комками перекатывались в голове Сергея. Он хватал воздух открытым ртом, но тот словно не наполнял легкие. И тут пришла спасительная мысль о лестнице. Оставляя позади Настю, кричавшую ему вслед на непонятном языке, и странного малыша, которого кормят гнилью, Сергей рвался наверх, словно и вправду хотел вылезти из могилы.
Там его встретила ночь и молчаливые сосны, уходящие в высоту. Парень только мельком оглядел покатую, заросшую мхом крышу, едва возвышавшуюся над лесной подстилкой. А потом он запрокинул лицо и поразился россыпи звезд. Небо сияло, освещая землю, искрилось яркими точками – иногда такими крупными, что казалось, можно разглядеть диск, иногда едва заметными, как пыль.
Прямо перед глазами нашлась Большая медведица, словно благодушно похлопала лапой по плечу: «Что ты растерялся, я с тобой».
Проследив длинный хвост, Сергей нашел ее малую подругу и уперся взглядом в Полярную звезду – почти в зените, но все-таки слегка склонившуюся на север. А ниже из-за горизонта выплывал острый лаконичный росчерк Ориона. Три звезды его пояса горели удивительно четко, и даже можно было различить слабое мерцание звездочки на окончании меча.
Сергей перевел дыхание – все-таки он был на своей планете.
«Северное полушарие» – определил он автоматически.
Кто-то подошел неслышно и встал рядом, тоже рассматривая звезды.