– Ведь это касается качества твоей жизни! – поняла Креуса.
– События которой начинают выглядеть для тебя такими смешными и незначительными, глядя на себя теперь с высоты проблем мирового масштаба, что ты с лёгкостью решаешь проблемы этого пресловутого существа, которым ты до этого всем являлся. Делая для себя одно экзистенциальное открытие за другим! Так что ты даже не можешь уже усидеть в кресле, подскакиваешь и начинаешь ходить из угла в угол, «перелопачивая» все свои проблемы, до которых твой рассудок своей «лопаткой» может дотянуться. Все глубже уходя в свое прошлое. И решать их одну за другой, всё сильнее и громче над собой посмеиваясь.
– Над тем, каким ты был недотёпой? – ласково усмехнулась над ним Креуса.
– И с какой лёгкостью другим удавалось тебя дурачить. Так тело начинает мыслить!
– Всё понятно, – усмехнулась Елена. – Только вскипятив предварительно чайник, можно наслаждаться горячим чаем, разливая его по кружкам своих проблем.
– Перестав быть чайником! – усмехнулся Ганимед и толкнул Ганешу плечом, столкнув его с Еленой.
Ганеша тут же рефлекторно обнял Елену и повалил на песок, ругая Ганимеда:
– Ты знаешь, для чего он это сделал?!
– Для чего?
– Чтобы я тебя поцеловал! Вот так! – поцеловал он Елену в губы и прижал к песку. – Только о себе и думает!
И ещё раз её поцеловал. Пока она не успела вырваться и отвесить Ганимеду затрещину за оргию.
Почему же Ганеша так цеплялся за Елену, как за выступ скалы, и оставил более доступную Креусу? Неужели он возжаждал покорить-таки этот «пик Страсти»? Предрешив незамысловатую судьбу Креусы – сгореть от ревности. После того, как та поймёт, что пыталась надеть на себя платье, принадлежавшее Елене. Которое та вначале легкомысленно хотела Креусе подарить на этом празднике жизни, как злобная Медея.
И всё бы так и шло, как задумали боги, если бы Креуса не спросила Ганешу, любовавшегося закатом:
– Я всю ночь думала над тем, что вы мне рассказали, и не смогла понять одного, – призналась Креуса, пожелав полюбоваться «закатом Европы», – почему вы так переживаете за Америку?
– Возможно, мы нахватались этих мыслей у А.П. Чехова. Ведь его, АП-Чихова, как земского врача, интересовали и в жизни лишь больные, – усмехнулся Ганеша, снова входя в роль Аполлона. – И он в своих произведениях каждому стремился поставить свой диагноз.
– И подобно Айболиту: «И ставил, и ставил им градусник!»6 – усмехнулся Ганимед.
– Не понимая, что одним только градусником с такими, как они, уже не обойтись. Но никак не решаясь применить к ним своё «ружьё». И, в итоге, окончательно их добить. СКАЧАТЬ
6
К. Чуковский, «Айболит».