Молчит. Почему-то, глядя на эту молчаливую, какую-то забитую девушку лет двадцати пяти, мне неистово хотелось разбудить в ней бурю. Сорвать с нее всю рухлядь, включая лиф и безразмерные бабкины трусы и тут же открыть в ней жрицу страсти. Что-то в ее глазах говорило мне, что она там есть. Она там, следит, чтобы очаг не погас до срока. Вот так стоять с ней – в этом уже было что-то тягостное и манящее.
– Родственница? – молвила она. Наша девочка произнесла первое слово! Меня вдруг посетила охлаждающая мысль о том, что с ней, возможно, что-то не так. Аутичная внучка живет с эксцентричной бабкой. Вполне в духе эпохи, а?
– Ну да. Женщина. Вчера мы с ней ходили вот в эту квартиру. И вы меня видели. Она дома?
– Забери меня отсюда, – почти прошептала она.
Я опешил. В лице этой флегматичной детки ничего не изменилось, но в словах была живая груcть… Грусть! Грусть и тревога. Только я стал выдумывать ответ, как послышалось шарканье тапок, и за спиной девушки показалась искомая миссис Марпл.
– Чего это вы тут беседуете в дверях? Аля, ну-ка иди в комнату. Вам чего?
– Вы меня не помните? Я вчера заходил. Вы мне показывали квартиру художника. Хотел спросить, не слышно ли чего о нем с тех пор.
– А, ну да, припоминаю вас, – старая миссис, кажется, сомневалась.
– И? Что-нибудь новое?
– Новое?
– Про художника.
– А что новое?
– Быть может он приходил?
– Кажется, нет.
– Вы помните, мы вчера выяснили с вами, что в квартире ничего не горело. Тем не менее он, вроде бы, с ожогами поступил в больницу.
– Ах… Так вы полицейский? Салимов?
Мои старики давно уже были в мире подземном, ушли туда раньше, чем я успел насладиться их забывчивостью и всеми прелестями общения с тем, чей ум безнадежно слабеет с каждой лишней минутой, проведенной с нами. Поэтому то, что она настолько плохо запомнила вчерашние события, меня изумило. Но, черт возьми, с нее не убудет если я…
– Да, Салимов, – моя фамилия. Хотел бы узнать у вас, не произошло ли чего нового.
– Вы может зайдете к нему в квартиру? Я сейчас открою, у меня ключ есть.
– Да, разумеется, вы очень поможете делу, – не знаю зачем, но я стал добавлять больше баса в голос. Для авторитетности, наверное. Бабушка скромно улыбнулась. Было в ней слегка от той самой Марпл, ее все происходящее очень интриговало.
Мы вошли в квартиру Лица. Ничто не изменилась. Разве что кто-то починил саму входную дверь. Вперед по коридору. Я оглядел кухню, одну из комнат. Жаль, но нигде не было ни художника, ни его трупа, ни почерневшей одежды, которую он сбросил на пол. На тумбочке стоял снимок, с которого, сердито насупившись, поглядывал какой-то малец. Сын?
– Я так плохо спала, знаете ли, – в этот день она была немногословной. Сейчас будет рассказывать о том, как и что у нее болит, СКАЧАТЬ