Два поцелуя. И ветер. В лицо. И смех, и слёзы, и… (18+). Александр Владимирович Дресвянкин

Чтение книги онлайн.

      Никогда их не забуду, эти трогательные и волнующие минуты, и как бы не было горько и тяжело после, всегда буду благодарен судьбе за эти мгновения и принадлежность к великому братству – ВМФ.

      Проходим боновое заграждение, басовито гуднув, встречный сухогруз медленно вползает в створ. С крыла мостика Мамонт обменивается с постом у ворот световой морзянкой. Звякнул телеграф, команд из рубки не слышно. Лёгкая зыбь внутренней акватории сменяется длинной пологой волной, мягкая килевая качка, поднимая и опуская нос, сообщает: море!

      «Внимание всем! Говорит командир корабля! Товарищи матросы, старшины, мичманы и офицеры! Корабль выходит в район боевого патрулирования. С двадцать два местного приступаем к выполнению боевой задачи по защите интересов дружественного нам государства. Данной мне властью объявляю действие законов военного времени и боевого расписания устава Военно-Морского Флота Союза Советских Социалистических Республик! Благодарю всех за слаженную подготовку и выход».

      «Оба средний вперёд!»

      «Отбой боевой тревоги, швартовое оборудование – по походному, первой боевой смене – заступить! Подвахте – отдыхать, через ноль пять – полное затемнение».

      Помогаю Ромке собирать кранцы и чехлы с вьюшек в выгородку за волноломом.

      – Каримыч, топай отдыхать, в ноль два сменишь; бушлат-то оставь! Нагрею для тебя, и к Сене загляни – пусть расход оставит на плите.

      Далёкий уже берег, темнеющий за кормой, провожает серый призрак, несущийся по чёрной ртути аморфного стекла навстречу неизвестности.

      Стою у носового клюза. Крайняя носовая точка, моё любимое место. Снизу – форштевень отваливает тёмные пласты, отороченные белой пеной, впереди безбрежная гладь. Люблю здесь «зависать» в любую погоду. В этом месте самая высокая амплитуда взлётов-падений при качке, как бы – паришь, описывая контур волн, словно, альбатрос, не касаясь их. И шум ветра со свежестью солёной волны, зелёной на солнце, а набежит тучка – и плеснёт искрящейся сталью. Все эти признаки жизни океана внушают уважение и влекут, какой-то великой неразгаданной тайной. Не давая оторвать немигающих глаз, хоть ветер и выдавливает, тут же высушивая – слёзы, от далёкого манящего горизонта. Люблю, когда ветер. В лицо.