СКАЧАТЬ
и стремянку я нашла, я все принесла и сменила, вы большая молодец, дона филомена, искренне сказал фонсека, ну что вы, сказала дона филомена, но по голосу было слышно, что ей приятна его похвала. Я все сменила, и теперь мне нужно спуститься со стремянки, но, мне кажется, я сама не сумею, понимаете, даниэль, понизила она голос, это очень старая стремянка, и она трясется… а вы не могли бы кому-нибудь позвонить, спросил фонсека, может быть, льюбе или внуку… но я же уже позвонила, удивилась дона филомена, вам. Но я же ничего не могу для вас сделать! Тоненько крикнул фонсека, вгрызаясь в карандаш. Конечно, можете, мягко сказала дона филомена, просто перестаньте грызть карандаш и протяните мне руку. Что, тупо спросил фонсека. Протяните руку, велела дона филомена, я сама спущусь, мне только нужно, чтобы вы меня слегка поддержали. Не думая, что он делает, фонсека вытянул руку, но смотреть на нее не стал, почему-то ему было жутко. Несколько секунд рука его висела в воздухе, а в наушниках слышались какие-то шорохи и поскрипывание, словно бы рассохшиеся деревянные ступеньки прогибались под неуверенными старческими шагами. Потом снова возник голос доны филомены, слегка запыхавшийся, но довольный. Ну, вот и все, весело сказала она, большое вам спасибо, мой мальчик. Вы спустились, недоверчиво спросил фонсека, конечно, ответила дона филомена. Фонсека осторожно посмотрел на свою все еще вытянутую руку. Рука как рука. Пустая. Ну хорошо, сказал он все так же недоверчиво, я очень за вас рад. Могу ли я вам еще быть чем-нибудь полезен? Ой, погодите, торопливо отозвалась в наушниках дона филомена, погодите, даниэль, не убирайте руку, я дам вам конфеток, отличные конфетки, карамельки, мне их льюба откуда-то приносит… вначале фонсека услышал шуршание, потом ощутил щекотное прикосновение бумажных фантиков к ладони. И только тогда закричал.
Скорее про детей
Hijo de la luna
…идиотская была затея, совершенно идиотская, просто непонятно, как такое могло прийти в голову, и ведь не дура какая-нибудь, взрослая же умная женщина, врач, между прочим, ну, почти, Сузана смотрит в зеркало в поисках взрослой умной женщины – почти врача, но видит только короткую челку, вздернутый нос и перепуганные круглые глаза, ой, мамочки, как же меня угораздило, какая идиотская, идиотская затея…
Сузанинья, деточка, за кого ты выйдешь замуж, когда вырастешь, спрашивали тетушки, и Сузана – сколько ей тогда было? четыре? пять? вздыхала – знала же, чего они ждут, – но все равно отвечала. За луну. Тетушки смеялись, тетушка Паула, тетушка Роза, тетушка Тина, тетушка Сидалия, эта была глуховата и смеялась просто потому, что смеялись остальные. Даже прабабушка Изаура, большая и вялая, как плохо набитая подушка, скрипуче кудахтала, тряся бледными непропеченными щеками.
Сузана спокойно ждала, пока они замолчат, – и повторяла коротко и веско – за луну.