Академик налил по второму бокалу и предложил тост за тесное и плодотворное сотрудничество. Бубрынёв снова выпил, а Калинич только чуть отпил из своего бокала.
Несмотря на первоклассный коньяк, Калинич быстро насытился. Отодвинув тарелку, он откинулся на спинку кресла и стал наблюдать, как академик аппетитно уплетает деликатесные яства, болтая о том – о сем. Заметив, что Калинич перестал есть и сидит в выжидательной позе, он снова потянулся к коньяку.
– Давайте еще шарахнем, Леонид Палыч. Почему Вы не едите? – спросил он.
Бубрынёв говорил с набитым ртом, поэтому Калинич воспринимал его речь с небольшой задержкой. Чтобы догадаться, что именно сказал академик, он вынужден был некоторое время осмысливать услышанное. Бубрынёв расценил его кратковременное молчание как знак согласия и долил в его бокал коньяка.
– С меня достаточно, Иван Лукьяныч. Я не слишком охоч ни на еду, ни на выпивку, – сказал он с застенчивой улыбкой, отодвигая бокал. – Кроме того, у меня стенокардия, да и печень начала пошаливать. Пятьдесят восемь уже почти что, вот-вот седьмой десяток разменяю.
– Ну, глупости какие. Мне ненамного меньше – пятьдесят два. Врачи тоже предостерегают. Но я наплевал на них – ем и пью, как мне нравится, чего и Вам советую, – говорил Бубрынёв, энергично пережевывая сырокопченую колбасу.
– Нет-нет. Я – пас. Больше не могу, Иван Лукьяныч, – твердо сказал Калинич.
– Как хотите. А я допью. Ваше здоровье.
Академик единым духом осушил бокал и со смаком высосал ломтик лимона.
– Еще кофейку, Леонид Палыч? – предложил раскрасневшийся академик, энергично работая зубочисткой.
– Никак не могу, Иван Лукьяныч, – решительно отказался Калинич.
Бубрынёев принялся убирать со стола. Он поставил использованную посуду на ресторанную сервировочную тележку и откатил ее в дальний угол кабинета. Потом сел в свое кресло, достал пачку дорогих сигарет и протянул Калиничу.
– Спасибо, я не курю. Лет тридцать уже, как бросил, – ответил Леонид Палыч с застенчивой улыбкой, словно извиняясь.
– А я все никак не отвяжусь от этой заразы, – сказал Бубрынёв, икая. – Вы не будете против, если я закурю?
– Ну, что Вы! Как я могу быть против?
– Вот и отлично, – сказал академик, включая вентилятор и ориентируя его в сторону полуоткрытого окна. – Я буду на вентилятор дымить – Вы и не почувствуете.
– Благодарю Вас, – сдержанно улыбаясь, сказал Калинич.
Академик зажег сигарету и выпустил клуб густого дыма на вентилятор. Подхваченный воздушным потоком дым понесся к окну, рассеиваясь налету. Некоторое время они сидели молча. Академик кайфовал, изучающее глядя на Калинича. Наконец он спросил, стряхивая пепел СКАЧАТЬ