и иногда получалось набить желудок досыта свежей крольчатиной или румяной рыбой. По ту сторону горы он воровал яблоки, вишни, хлеб и вино. Однажды он украл пухлую несушку, размозжил ей голову камнем, кое-как ощипал и зажарил на костре. До этого он почти не ел два дня, и та курятина показалась ему особенно вкусной. А один раз он утащил небольшой, но целый бочонок вина. Судя по тому, как его желудок исторгал выпитое, и как раскалывалась надвое голова, это было дешевое вино, Красноборское крепленое или Святой Павлушка, а может и Грошик. Кислый вкус выходил быстро, оставляя неприятную горечь во рту. Слабость Корда или Душевный лицей были совсем другими, терпкими, насыщенными и не такими крепкими. Других вин он не знал. Всякий в Повелье обязан был попробовать два эталонных напитка, чтобы знать, каким должно быть вино, ну а после все пили Грошика или Павлушку, которые хоть и не претендовали на лавры, но из-за своей цены и более-менее сносному вкусу были распространены всюду. Помимо воровства он искал и честные способы встретить ночь сытым и пьяным, но с каждым днем это становилось все труднее. Вести о бунте в два дня разошлись по всему Повелью. О предателе, которого звали не то Боромир, не то Драгомир, не судачил разве что немой. Однако по эту сторону горы всё было куда тише, и деревни радушно встречали путника, предлагая ему постель и миску лукового супа в обмен на простые услуги – где подлатать забор, где скосить траву, а где заколоть свинью. Так он и шёл, не страшась больше погони и не боясь быть узнанным. На вторую неделю он начал забывать, что такое спать в поле, съедаемым комарами и тлей. Он обитался в харчевнях и пивоварнях, мельницах и трактирах, прося самые дешевые кровати, а, если нет, то место рядом со свиньями на колючей соломе. Он слушал. Вести из Таргиза приходили неутешительные. На площади Архонта возвели виселицы и растущие из хвороста столбы. Несколько десятков людей уже отбыли в Боргот на клеймление и каторги, а суд для пойманных в ночь мятежа был упразднен. Поговаривали, что вот-вот начнут жечь и мучить первых приговоренных, что их сапоги, рубахи и прочие вещи уже отдали родным. Что сам архонт вышел из Золотой башни и предостерег народ от новых волнений и проклял некоего изменника и предателя Брагомира, назначив за его голову сто серебряных кун.
При этих словах Беримир неудобно поерзал на стуле. Сто серебряников не такая уж большая сумма. Дом на них не купишь, виноградник не разведешь. Разве что коня, да меч. Правда, хорошего коня, обученного не бояться драки, да и меч не плохой, может даже серый. Но всё же, сто кун за предателя и изменника. Виновника провала целой революции! Или, если посмотреть с другой стороны… А кто он, если посмотреть с другой стороны? В чем опорочил его архонт и его глашатаи? В том, что он раскрыл замысел мятежников и выдал их властям? В том, что он предотвратил кровопролитие и спас государство? В таком случае его стоит наречь героем! Богобоязненным гражданином и примерным горожанином, вовремя раскусившим планы врага.
Ответа он не получил. Люди, обсуждавшие это, увели разговор
СКАЧАТЬ
