Бумага всё стерпит. Восемнадцать рассказов. Полина Снегирёва

Чтение книги онлайн.

      В ванной не было бритвы, да что там, во всей квартире не было ничего, что указывало бы хотя бы на временное проживание тут мужчины. И, тем не менее, очевидно, что он сюда пришёл «домой». Чем его держит эта запущенная ведьма? Своими спектаклями об умирании? Заламыванием рук? Может он извращенец, и в детстве смотрел не то порно? Или вот: строгая мама вообще не оставляла ему шансов на вечерние телепрограммы и сексуальное образование и бедному малышу, жившему в одной комнате с лежачей бабушкой, под запах болезней и старости приходилось дрочить на соседнее окно, в котором сорокалетняя старая дева, не закрывая штор, переодевалась во фланелевую ночную сорочку. Точно. Я угадала.

      Довольная своей сообразительностью, я протёрла влажной салфеткой обоссанный сапог, потребовала у извращенца оплатить мою работу, попросила впредь за массажем приезжать ко мне, подхватила свой чемоданчик с инструментами и с огромным облегчением смылась.

      И лишь одна мысль мне до сих пор не даёт покоя: эти двое, они так гармоничны в их мерзком убогом существовании, в своём дешёвом позёрстве, имеющем ценность только для их ограниченного вонючей хрущёвкой мирка, что, наверное, они даже полагают себя счастливыми. Почему же я, такая умная, успешная, яркая, красивая, уверенная в себе, таскаюсь за любимыми мужчинами по отелям и чужим квартирам? Почему моё счастье завершается натягиванием вчерашних колготок, нежным поцелуем у двери, дежурным «спасибо, мне было хорошо»? Неужели необычным женщинам не положено обычного счастья?

      Наверное его, этого счастья в мире ограниченное количество, и оно в утешение за убогость раздаётся только полоумным тёткам и тупым бабам.

      Ну и фиг с ним.

      Когда ты сломал ногу, мы были едва знакомы, но это не помешало мне примчаться в твою больницу.

      Желание немедленно оказаться возле тебя казалось таким естественным, что критичность восприятия вернулась ко мне только когда я столбом стояла в духоте залитой формальдегидом огромной больничной палаты и на меня, от декольте до мизинцев в босоножках, смотрели со своих коек десять пар глаз, принадлежавших в разной степени покалеченным мужчинам.

      Ты был спокоен, мудр и ласков, – ровно то, что совершенно срывает мою башку, и моя фирменная критичность восприятия, не успев вернуться, снова покинула меня. На этот раз, видимо, на несколько недель, потому что, когда тебя выписали, ты позвал меня сделать тебе массаж. Когда, спустя месяц, в телефонной трубке твоим голосом проворковало: «приезжай», моя Критичность так и не смогла достучаться до моего сознания, и, слабо пискнув лишь: «…так показаний к массажу-то нет!», была тут же изгнана твоим ёмким: «есть», и моя башка снова отключилась, теперь уже навечно.

      Ты лежал в своей кровати, весело СКАЧАТЬ