Никто не знал имени, данного ему при рождении.
Никто не знал, откуда он взялся и почему именно теперь.
После Великой Охоты, когда истребили, казалось, последних драконов, и пугать ими непослушных детей уже особо не получалось, на роль страшилки нашёлся новый кандидат, чей образ для этого подходил как нельзя кстати.
Жуткая легенда для людей и лучик надежды для не отрёкшихся от своих корней некогда отправившихся в добровольное изгнание с родины шесс'ен.
Среди слуг клана Рии любили шептаться о том, кто столь дерзко взял себя имя одного из богов Тёмного Пантеона – стоило одной сплетне изжить себя, как ей на смену приходила новая. Уж в чём, в чём, а в бездеятельности его а'вэди обвинить было нельзя. Он не давал о себе забывать.
Брат Дракона.
Истинный Наследник Талэ.
Повелитель Крылатых.
Алый Дракон.
В народе ему дали много прозвищ, и даже его ненавистники остерегались называть господина Талэ по личному имени в своих разговоров – никому не хотелось ненароком оскорбить могущественного, а может быть и вовсе сильнейшего Дха'авир.
Говорили – он мог мановением руки поднимать пламя до небес и обращать в пепел города.
Говорили – он мог убивать одним лишь своим пронзительным взглядом, и жертва умирала от страха, не выдерживая этой силы.
Говорили – он был способен пронзать пространство, читать по зрачкам чужие души и даже заглядывать в прошлое.
Что только не приписывали Арану, всё больше наделяя его образ присущими божествам чертами, всё больше и больше смешивая смелого, дерзкого шесс'ен и Тёмного Высшего.
Быть может, беря это имя, он того и добивался.
Продуманно…
Так или иначе, о господине Талэ Руни слышал ещё до того, как познакомился с ним лично и, признаться, у него тоже сложилось впечатление, что это какой-то невероятно величественный, строгий и, наверное, почти богоподобный шесс'ен, рядом с которым даже ледианские короли чувствовали бы себя жалкими и малозначительными.
Мальчику так и представлялась эта высокая тёмная фигура с пылающей зеленью глаз, от которой чёрным ветром разносилась бы Тьма, которой тот был бы пропитан – с таким личным именем ничего иного и быть не могло.
Но, помимо всего этого, у мальчика возникали и какие-то неясные ассоциации.
Наравне с тёмным образом возникал и иной, пусть всего на мгновения, но зато до странного ярко и отчётливо – смуглый и улыбчивый юноша, чьё лицо и плечи были усыпаны веснушками, в котором плескалась жажда свободы и справедливости.
А в другие моменты на том же лице – копоть и засохшая кровь, и слёзы в глазах, отчаяние и горе – в них же.
Те СКАЧАТЬ