– Учту на будущее, – серьезно сказал я. Мик кивнул и прихлебнул еще кофе из своей фарфоровой кружки. Кожа у него была белее, чем этот фарфор.
Мик сидел у входа на подземную ярмарку и в который раз перебирал свои вещи. Вздохнув, он наконец отложил в сторону перочинный нож, браслет и камень. Смешно и думать поменять это на девочку в старинном платье и чепце, с печальными темными глазами и белыми губами на зеленой коже, окруженную тонкой медной рамой. Но надо было хотя бы попробовать.
Крепко сжав свои дары в кулачке, он вернулся в туннель. Вокруг сверкали сотни мелочей и шумели голоса и смех, но Мик шел один и в тишине. От волнения он потерял нужный прилавок и, исходив весь туннель от начала до конца, успел прийти в отчаяние, как вдруг кто-то спросил его на знакомом языке.
– Это у тебя выпало?
Мик удивился. Обычно в таких местах люди его не замечали.
Он обернулся. Худой мужчина в одежде сплошь из потрепанной джинсы протягивал ему схему метро Риги.
– Спасибо, – вежливо поклонился Мик и забрал листок. Мужчина, кажется, не очень хотел отдавать.
– Ты из Риги? – спросил мужчина.
– Нет. Но я там бывал.
– Отдай мне схему, – попросил мужчина, – Я родился и вырос в Риге, и уже никогда туда не вернусь. И у меня нет ничего, чтобы напомнить.
Мик отдал.
– Спасибо, – мужчина спрятал листок в карман, – Я могу тебе чем-нибудь помочь, малыш?
– Я ищу индейца, который здесь торгует. У него есть картина с зеленой девочкой.
– Тут много индейцев. На какой стороне он был?
– Слева.
– Слева, – повторил мужчина, – Ну-ка, не отставай.
Мужчина был маленький и невысокий, но таранил толпу, как ледокол. А Мику оставалось только спокойно идти в фарватере, спеша только, чтобы не успели сомкнуться льды.
Довольно скоро они нашли тот прилавок.
Индейца Мик даже не узнал, но девочка была на месте.
– Эта? – спросил мужчина из Риги.
– Да, – сказал Мик.
Они поговорили о чем-то с индейцем (тот узнал Мика и подмигнул ему), мужчина протянул несколько смятых бумажек, индеец передал картину.
– Спроси его, кто это? – попросил трепещущий от радости Мик.
Тот спросил. Индеец пожал плечами и засмеялся хрипло, по-разбойничьи, – Vieha Maria!
Когда они вышли из туннеля, рижанин отдал Мику картину.
– Скажи, зачем она тебе?
Мик не ответил, разглядывая девочку. Оказывается, это была не картина, а что-то вроде гравюры. Только не на дереве, а на пробке или чем-то вроде того. И, конечно, никакая это была не Vieha Maria, уж в таком объеме Мик испанский знал.
– Никакая это не Vieha Maria, – вслух СКАЧАТЬ