– Ну-ка…
– Что? – похлопав глазами, спросил собеседник, немного не
понимая реакции Голиафа, но все-таки продолжил – Разве это не так? Люди веками, тысячелетиями изучали науку и только науку! И вот, наконец, мы живем в то время, когда можно думать только о своих чувствах и чувствах других людей, казалось бы, но..! Эх…
Абатуров медленно кивнул, чуть сщурив глаза.
– Хочешь сказать, наука больше человечеству не нужна? – неконтролируемая улыбка вдруг появилась на лице юноши, и она могла бы стать еще больше, если бы Голиаф не остановил её.
– Угу… – ничего не заметивший Дмитрий глотнул виски, – Ты не согласен?
«Зачем ты вообще учишься на инженера?» – витал в голове у Абатурова вопрос, который он все-таки не решился озвучивать. Смотря слегка диковатым взглядом на собеседника, Голиаф чувствовал, что сердце его бьется все быстрее.
Он первый раз расскажет о своей идее.
Приблизившись к Дмитрию, почти к самому его носу, Голиаф, не отрывая от него своего мертвого, но оживленного ожиданием взгляда, наслаждался дискомфортом собеседника. Студент прекрасно понимал, что нарушает личные границы, но не собирался с этим ничего делать.
– И что же ты делал бы без науки?.. – почти шепотом спросил юноша у Дмитрия, чьи глаза растерянно бегали по лицу собеседника, не зная, за что зацепиться.
– Я же сказал… Я бы любил, радовался и…
– Зачем тебе любить и радоваться?
– Как зачем? – почти обиженно спросил тут же испугавшийся студент,
– Ты задаешь странные вопросы… Да и я этот разговор начал не с той целью, чтобы… Ну… Ты понимаешь…
Шумно вдохнув воздух носом, Голиаф откинулся на спинку барного стула. В его глазах погас огонь, сделав их вновь бледными, и Абатуров отвернулся к столику, потеряв интерес к Дмитрию, который тем временем продолжал растерянно оправдываться:
–…да и не хотел я… Я думал, я тебе на универ пожалуюсь, ты мне тоже… Так, поговорим о пустом, да и все, а ты…
– Я не спрашивал.
– А?..
На юношу устремились два голубых бесчувственных зрачка.
– Ты отвечаешь мне, когда я тебя не спрашивал. Мне совершенно плевать на то, какие у тебя там были причины, – в глазах Голиафа мелькнуло презрение, после чего юноша снова отвернулся, смотря в стену, но продолжая говорить, – Ты обычная помойная крыса, Дима. Ты ничего не понимаешь и ничего не стоишь. Ты не знаешь, что делаешь со своей жизнью, а спрашиваешь меня о моей. Ты – расходный материал, – вновь голова повернулась на юношу, а вместе с ней и два страшных глаза, – Тобой контролируют эмоции, а живешь ты ради чувств. Ты тратишь свое существование на девушек и выпивку, потому что первое дает тебе эмоции, а второе помогает их заглушить. Ты жалок, и мне противно с тобой разговаривать.
Вновь отвернувшись, Голиаф отпил немного виски, словно ничего и не произошло. Дима же, больно сжав кулаки, прикусил губу СКАЧАТЬ