– Пошли домой, Ивашка! Не дело это, стоять тут и руками махать.
По дороге домой, после непродолжительного молчания, Постник задумчиво спросил:
– Слушай, Иван, ты видел на площади двух иноземцев?
Барма, весь в мыслях о храме и предстоящем строительстве, озадаченно глянул на товарища:
– Каких иноземцев? О чём ты?
– Я, когда за шапкой наклонялся, почувствовал, что кто-то смотрит на меня. Глянул в бок, а шагах в пяти от нас два человека, обличья не нашего, стоят и смотрят на нас. Как-то странно смотрят. Поняли, что я их увидел, быстро отвернулись, как будто мы им и не интересны вовсе.
– Ну и что тут странного-то? Иноземцы смотрят, как два московита посреди толпы людей шумят, руками машут. Занятно, видать, мы смотрелись. Брось ты об этом думать. У нас такое дело!
– Ну, может ты и прав! – вздохнул Постник.
5. Волхв
Истома поджог костёр. Бережно завернул кремень и кресало в тряпицу, спрятал её в торбу и присел на старый дубовый пень. Он смотрел, как разгорается пламя, охватывая погребальный костёр, на котором лежал верховный волхв Радомир. Последний волхв. Старая религия покидает этот мир.
Сегодня утром он пришёл в святилище и оторопел, всё вокруг было разорено: жилище жреца разграблено, идолы повалены и порублены. Только высокое, в два человеческих роста изваяние Сварога повалить полностью не удалость. Оно наклонилось на уровень головы Истомы и, казалось, что грозный лик бога гневно смотрит в лицо человека. А посреди всего этого разора лежал волхв.
Истома бросился к нему, упал на колени, воззвал громко, в голос:
– Владыка, слышишь ли ты меня?
Волхв был мёртв, причём уже давно, дня три. Следов ран и ушибов на теле не было. Да и кто бы смог нанести побои или раны верховному жрецу? В его силах было навести огонь на любого напавшего на него. Да ему и нужды в том не было, его чары делали невидимым святилище для любого непосвященного. Значит, сначала Радомир умер. После этого пали охранные чары, и святилище разорили лихие люди. Стар был волхв, очень стар! А силы, чтобы победить смерть, нет даже у верховного жреца. Пропев прощальную песню над трупом, Истома занялся горестной работой. Отправляясь в святилище, он обычно брал с собой топор. Всегда надо было что-то сделать, отремонтировать, наколоть жрецу дров. В погребе у Радомира был кой-какой инструмент, но Истома любил работать своим, да и в дороге топор всегда мог пригодиться. Сейчас же, оглядывая опустошённый погреб, он радовался своей предусмотрительности. Истома нарубил березовых и дубовых дров, сложил из них четырёхугольный погребальный костёр, обмыл покойного. Надо было бы переодеть мертвеца в белые погребальные одежды, но ничего не нашел Истома в разорённом жилище волхва. Ну что ж, – подумал он, – Придётся отправлять жреца в последний путь в той одежде, что была на нём. Благо, что лихоимцы не стали глумиться над трупом, не посмели раздеть его. Помнят значит, что поднявший руку на волхва, даже СКАЧАТЬ