Призрак Александра Вольфа. Возвращение Будды. Гайто Газданов

Чтение книги онлайн.

      И самым удивительным было то, что Боссюэ действительно приготовил для себя некрологическую заметку, которую он мне показал и в которой я нашел все, к чему так привык, все положительные и классические пассажи этой литературы: тут был и бескорыстный труд, и смерть на посту – pareil à un soldat, il est mort au combat[5], – и безупречное прошлое, и горе семьи – que vont devenir ses enfants?[6], и так далее.

      Период некрологов был памятен для меня, в частности, потому, что последнюю – шестую по счету – статью мне вернули из редакции с требованием больше оттенить положительные стороны покойного. Это было тем более трудно, что речь шла о политическом деятеле, умершем от прогрессивного паралича; вся жизнь его отличалась удивительным постоянством – последовательность темных дел, фальшивые итоги банковских операций, многочисленные партийные измены, затем банкеты, посещение наиболее известных кабаре и самых дорогих домов терпимости и, наконец, смерть от последствий венерической болезни. Это была спешная работа, я просидел над ней целый вечер, не успел вовремя пообедать, и, только дописав последние строки и отвезя статью в типографию, я зашел в русский ресторан, где встречал Сочельник, и после долгого перерыва снова встретил там Вознесенского, который опять сидел один и искренне мне обрадовался, как старому знакомому. Он обратился ко мне фамильярно и непринужденно, так, точно мы были знакомы много лет; но, как всегда, во всем, что он говорил или делал, в этом не было ничего шокирующего. Он спросил меня, где я пропадаю и нужно ли всякий раз дожидаться двунадесятого праздника, чтобы меня увидеть. Потом он поинтересовался тем, что я вообще делаю. Когда я ему сказал, что я журналист, он необыкновенно воодушевился.

      – Вот вам счастье, – сказал он, – а мне Бог не дал.

      – В чем же счастье?

      – Помилуйте, да будь я журналистом, я бы такое написал, что все только удивлялись бы.

      – Я думаю, что для этого не нужно быть журналистом. Вы бы попробовали.

      – Пробовал, – ответил он, – ничего не выходит.

      И он рассказал мне, как однажды сел писать свои мемуары, писал полночи и сам был в восторге, насколько все получалось замечательно.

      – Так, знаете, умно, такие прекрасные сравнения, такое богатство слога, просто поразительно.

      – Очень хорошо, – сказал я, – почему же вы не продолжали?

      – Я лег спать, – сказал он, – уже под утро. Был я сам совершенно ослеплен своим собственным даром, который так внезапно открылся.

      Потом он вздохнул и прибавил:

      – Но когда я проснулся и все это опять прочел, мне, знаете, даже просто неприятно стало. Такие оказались глупости, так по-идиотски все было написано, что я только рукой махнул. Больше я никогда не буду писать.

      Он сидел и задумчиво смотрел перед собой, на лице его было выражение искреннего огорчения. СКАЧАТЬ