Парадокс Соломона. Елена Гулкова

Чтение книги онлайн.

      Проснулась вся мокрая: к чему такой сон? Что я им сделала? Как истолковать видение? Взять слово «толпа»? Наверное. Всё это к тому, что начала удачно, но ничего хорошего не получится. Да это я и без них знала! Дело шито белыми нитками: отвечая на вопросы, люди старались приукрасить себя. Если сделали неправильный выбор, начинали искать виноватого. Никто не смог сказать, что занесло их в профессию.

      Легче было бы опрос в «Телеге» сделать, но в глаза нужно смотреть, на лживые жесты, мимику…

      А задумка была хорошая: увидеть осознанный выбор жизненной дороги: кто-то любит работать с людьми, кто-то обрабатывать информацию, другим нравится техника, механизмы, многим растения… Если сам о себе знаешь хоть что-то, то шанс пролететь фанерой и сделать ошибку в выборе работы минимальный.

      Статью-то я напишу, но мне она не по душе. Это просто работа, а не творчество. Ладно, представлю, что отрабатываю заявку по теме, напишу. Получу деньги. Ремесло есть ремесло…

      Вопрос к себе самой: а ты что любишь? Людей? Писанину? Отвечаю: людей, но странною любовью. К хорошим привязываюсь, вижу плохое – понимаю, подлое – отсекаю.

      Писать тоже люблю. Пабло ПикассО, он же ПикАссо, сказал, что художник рисует, чтобы разгрузить себя от чувств и видений.

      Странно всё-таки они о себе говорят: мы пишем, а не рисуем?

      Что движет мною? Самолюбие? Тщеславие? По-честному? Понимаю, мне не стать великим журналистом. Хочу принести пользу? Да. Как-то меня поразило утверждение, что литература призвана улучшать человека. Это мне и понравилось.

      Для меня журналистика – неограниченная свобода в общении и в изложении мыслей. Но некоторые – не будем показывать пальцем в сторону кабинета главреда (главного вредителя) – душат свободу и топят мысли в болоте обыденности и жареных фактов. Надо подарить ему ведёрко жёлтой краски, пусть покрасит свою газетёнку.

      Правильно говорили преподы: не оставляйте героя в одиночестве – задолбает себя рефлексией. Я бы уже огород у бабушки вскопала, так роюсь в себе.

      Глава 5. Мёртвый масон гуляет по Питеру

      По улицам Петербурга устало шёл пожилой человек, опираясь на изящную трость. Шёл – это в его понимании. Он видел всё и всех, его – никто. Но даже если бы и видели, не удивились. Мало ли чудиков бродит по бывшей столице?

      Он был в повседневном, без отделки, сюртуке, тронутом нововведениями, появившимися к концу XVIII века и подхваченными приверженцами французской и английской моды. Под сюртуком, который он по старинке предпочитал называть камзолом, была удобная батистовая рубашка, отделанная кружевами, украшенная жабо. Панталоны, уже похожие на брюки, были из такой же ткани, что и сюртук. Голову украшала шерстяная шляпа.

      Туристы, спешившие к Невскому проспекту, не могли и в страшном сне представить, что сквозь них идёт, взмахивая тростью, Лопухин Иван Владимирович, сын Владимира Ивановича, генерал-поручика и киевского губернатора.

СКАЧАТЬ