Удостоверившись в добросовестном креплении веревок и седел, конюх кивнул и отогнав мальчишек-котов в конюшню, вложил к карман залог и взмахнув большой рукой, вслед позвякивающим стременам и подвывающим ослам, крикнул:
– Доброго пути!
– Возвращайтесь вскоре! – взмахнул на прощание серый мальчик-кот, выбежавший из конюшни.
В ответ, Шараф обернулся назад и взмахнул ему голубой лапой, улыбнувшись всей мордочкой.
– Некогда, Шараф! – прикрикнула Фося, рассматривая в одной руке карту, погоняя лошадку, не желающую переходить на рысь. – Нас ждет долгий путь, поспешай! – сказав это то ли лошади, то ли Шарафу, хорошенько прихлестнув Бархат, она направила лошадь к горам и «караван» потянулся в даль.
Копыта постукивали по каменистой почве, дополняя стремена, позвякивали удила.
– Да как же это… Иди сюда! – то пофыркивая, то шипя, а иногда делая и то и другое одновременно, Шараф с усилием пытался натянуть, сворачивающуюся и изгибающуюся перчатку, на когтистую лапу. Дело шло плохо. Перчатка то выскальзывала из лап, то затягивалась на голубых чешуйках. Особенно не удобно было производить акробатические трюки, пока тебя покачивало из стороны в сторону. Ну откуда он мог знать, что после нескольких часов путешествия поводья натирают лапы? Кажется, только этого ему не объяснил Бернард, как звали его «маленького учителя», пока разглагольствовал о лошадиной амуниции.
Солнце возвышалось над окружающими, окутывающими с обеих сторон возвышениями, покрытыми зеленым одеялом хвои. Сбоку, на приличной высоте, шумела, разбиваясь о камни, река. Бархат, выдерживая приличное расстояние от шумящей реки, трусила, поматывая мордочкой, от чего Фося, отвлекаясь от карты, одергивала поводья, покрикивая: «Да что же это такое!» или же «Лошадь путешественника называется! Да тебе только на выставки ходить!» Самчиш, редко пофыркивая и тихо шурша темным хвостом, тянулся в самом конце. Эрс не переставая посматривала на, обрамленную деревцами, реку. Ее не отпускало знакомое предчувствие, словно предупреждающая о буре, беспокойная птичка, бьющаяся мелкими крыльями о решетку клетки.
Под напрягающий шорох камешков под копытами, она уводила коня, а за ним и ослов, в противоположную реке, сторону, пока бушующее течение на скрывалось за каменистой почвой, оставляя после себя лишь воинственные всплески воды, умирающей под натиском недвижимых камней, рассыпаясь на маленькие ошметки, каплями, падающими в бушующую стихию.
– Я извиняюсь, что прерываю молчание, но вам не кажется, что следует пройти путем дальним от реки? – поинтересовалась девушка, все еще не отводя взгляда от, скрывшейся за камнями, реки.
– Да, – подхватил Шараф, любуясь на, натянутую на лапу, перчатку подсвечиваемую солнцем. СКАЧАТЬ