Прикол этого сэндвича заключается в том, что Пресли любил смачно смазать его черничным джемом, который я не стал просить покупать Лёху. Иначе бы его схватил инфаркт.
По легенде 1 февраля 1976 года король рок-н-ролла в компании двух корешей – полицейских на частном самолете прилетел в Денвер, штат Колорадо, из своего поместья Грейслэнд. В ангар аэропорта владелец ресторана вместе с шеф-поваром привезли около 30 таких сэндвичей. За каких-то 2 часа они уничтожили их, запивая шампанским «Перье». Затем веселая компания улетела обратно в Мемфис, так и не выйдя за пределы аэропорта. Через полгода Элвис умер от обжорства и злоупотребления медицинскими препаратами. А сэндвич является визитной карточкой Мемфиса.
В палате всё было как прежде. Парни лежали на кроватях и занимались своими делами. Хотя давайте будем честными: ну какие дела могут быть в психушке? Они тупо смотрели в потолок. Царила тишина. Впервые за долгое время на моем лице была улыбка. На миг мне показалось, что всё не так уж и плохо.
Хотя я знал, что это ложное чувство. К вечеру всегда становилось лучше, а утром болезнь снова ворвется в мою жизнь как бумеранг. И я так же буду лежать, устремив взгляд в потолок.
Как поговаривал Венедикт Ерофеев: «Утром плохо, а вечером хорошо – верный признак дурного человека!10»
Тишину развеял Вася:
«А знаете, мужики. Она беременная».
«Да ладно?» – отозвался я.
«Да, вчера пришла и сказала, что, типа, так получилось, что будет ребенок, и не от тебя».
«А ты че?»
«А я *** знает. Стою, молчу. Она мне говорит, что сделает аборт. Что понимает, как прежде уже не будет. Но давай хотя бы детей поднимем. Одна я не справлюсь. А потом всё. Я уйду и больше ты меня не увидишь. И заревела. А я стою, смотрю на нее. Она такая беспомощная. Понял? Я ей, типа, да че ты? Успокойся. Ну, и обнял ее. Она еще сильнее разрыдалась. Стоит, вся дрожит. И я как бы, с одной стороны, понимаю, что прав. Но и внутри как бы всё сжалось. *** знает, что делать».
Наверное, этого Васю в жизни никто так не слушал, как сейчас. В воздухе снова воцарилась тишина. Все смотрели на него. А он сидел и смотрел в одну точку. Даже Монах присел на край кровати.
«А можно же просто взять, мужики, и простить? Как будто ничего и не было. Можно же так? И ***, кто и что скажет. Ребенок родится и останется с нами, и я его воспитаю. А когда он или она вырастет, всё расскажу. Прямо как есть, на духу. И про дачу, и про работу. И что его мама полюбила другого. Так может быть? А ребенок будет меня слушать. А она снова будет реветь. И я скажу, что люди, они же ошибаются в жизни. Каждый же может споткнуться. Но один как бы упал и не может подняться. А не может подняться, потому что ему тяжело. Он понимает, что ошибся. И если пройти мимо и посмотреть как бы свысока, то человеку это не поможет. Он все так же будет лежать, а, может быть, будет скатываться дальше. Пока от него ничего не останется. И люди вокруг будут говорить: Эй, посмотрите на него! Это же дно. Они будут говорить своим детям: Вот так делать не нужно. Так нельзя жить. Но они же не могут прознать жизнь наперед. И без разницы, сколько ты прожил. Никто не может сказать, что будет потом. Поэтому я, наверное, не буду оборачиваться назад. Потому что мне не так много светит СКАЧАТЬ
10
В. Ерофеев «Москва – Петушки». – М.: Захаров, 2007. – 144 с.