– Ты что, Гена, у тетки Мани уток пострелял что ли? У неё такой красивый селезень один.
– Сам видел?
– Да-да, – Дядька поддакнул мне, – Конечно, только подсчитал неправильно, у тебя в руке-то три птицы, и все кряковые селезни.
– Да, – согласился я, – Всё верно.
Рассмеялся старый охотник, деревенский шутник Иван.
– Где добыл-то, скажи, может и я схожу.
– Ой, дядька Иван, – отвечаю, – в болоте Проков, стаю крякв нашел, но Вам же подавай охоту на крупного зверя.
– Что да, то да! Но все-таки дай мне, хоть поддержать твою добычу! Ого, как камень, тяжелые, жирные наверное.
– Берите, – и одного красавца дарю Ивану Дмитрусенко.
– Спасибо… конечно не откажусь, – улыбнулся он. И старый охотник развернулся на месте, словно на одной ноге, быстро ретировался с «домашним» селезнем домой.
Нет брата Леньки… нет дядьки Ивана… нет многих шляхетских охотников на белом свете. В душе порой такая тоска, досада, когда сам охотишься в тех местах, где были вместе. Но может и там… по словам ученых – в том «энергетическом мире», тоже есть охота и мечутся днём души ушедших людей из земной, телесной жизни; летают как птицы во Вселенной.
Ладно, что тут рассуждать, по-всякому может быть. Но утиные истории, ведут меня в мир моих охот: в прошлое и настоящее. Кряква, уникальна своей биологической пластичностью, как вид утки. И охотник, что ее добыть должен знать ее в лицо. Так, уже в середине августа, как у молодняка, так и старых птиц начинается линька. На одной из охот, в начале сентября, в сумерках, покрякивая манком, поманил уток. На меня налетела небольшая стайка. Стрелял на штык. Боялся, что в темноте могу их не найти. Удалось одним выстрелом сбить две утки. Вижу, в траве лежит селезень, голова уже зеленая, и я бросился к утке, которая упала немного дальше. Нашел. Вернулся, а где селезень. Тут шорох, и вижу как камыш в болоте на воде колышется. Ах, ты разбойник, драпанул все-таки подранок, без всякого сожаления подумал я. Осенью кряквы долго, подчас до заморозков кочуют неподалеку от мест гнездования. Молодые кряквы менее осторожны. СКАЧАТЬ