Лоренц рассеяно открыл пачку сигарет, посмотрел вовнутрь, скривился.
– А этот список фамилий из музея? Сколько их там?
– Сто шесть человек. Выставка всех резидентов Вальдеварта за последние десять лет. Если подумать, то дела у «МолоХа» шли не слишком хорошо. Там десятки картин, пара-тройка стихотворных сборников, несколько статей, полсотни скульптур и фигурок. Ничего сверхъественного, что запомнилось бы, или бросилось в глаза. Я записала всех, кого увидела. Все в хронологическом порядке.
Лоренц пробежал глазами безликие фамилии, пытаясь разобраться в угловатом почерке Николь, пожал плечами.
– Мне они не знакомы. Я, быть может, и далек от светской жизни и изысканных выставок, но…
– Скажи еще раз, что именно ты хочешь найти. Я – журналистка, ты забыл? Информация как таковая, и поиск этой самой информации – моя работа.
Лоренц аккуратно передал лист бумаги, покосился на экран открытого ноутбука, шумно вздохнул.
– Мне нужно узнать, что стало с этими людьми. Со всеми, из этого списка, кто бывал в Вальдеварте и работал с «МолоХом». Можешь это устроить?
Николь настолько внимательно наблюдала за ним, что даже забыла о чае, и даже не поднесла его ко рту.
– Я найду тех, кто был здесь раньше, и соберу полный список нынешних резидентов. Я сделаю это для тебя, можешь не волноваться, – голос ее звучал ровно, но Лоренц все равно уловил в нем насмешку. Он осуждающе взглянул на нее.
– Ты снова считаешь, что у меня паранойя и мания преследования.
– Может быть, и не считаю. Если ты сможешь сформулировать свои идеи правильно, я могу тебя и поддержать.
– Мне кажется, что все дело не в Вальдеварте, а в Шварцвальде и Чернильном дереве. Возможно, что-то психотропное содержится в самих чернилах. Что-то такое, что позволяет не просто повысить свой творческий потенциал, но и вывести его на новый уровень. Знаешь, что-то вроде стимуляторов…
– Ты думаешь, «МолоХ» нас пичкает наркотой?
– Именно это я и хочу понять. Идиотские тесты, экскурсии и мероприятия не помогают вдохновению, а только сильнее отвлекают от работы. И тем не менее, прорыв очевиден. Я не мог написать ничего больше шести лет. А теперь мой новый роман почти готов. Корнелиус готовит выставку скульптур, Николас Ройтер жалуется на недостаток чистых холстов…
– …Вальтер Беккенбауэр сошел с ума.
– Возможно, он докопался до истины немного раньше нас. Или вся эта дрянь в пище и еде действовала на него иначе.
– А как же я? Я еще даже не начала писать статью. Идей много, но нет ни единого очерка.
– Резистентность организма? Зачем они берут медицинские справки с каждого резидента, как ты думаешь?
– Без понятия. Продолжай.
– Итак. СКАЧАТЬ