отмечали эту защиту в доме Софьи Петровны и Юрия Константиновича на улице Чайковского. Анатолий Александрович стал работать поначалу в Школе милиции, а затем перешел в Технологический институт целлюлозно-бумажной промышленности. Наряду с этим он поддерживал постоянные контакты с кафедрой гражданского права нашего университета – преподавал на условиях почасовой оплаты, принимал участие в написании коллективной монографии и учебника и т. д. Стал он подумывать и о докторской диссертации. Работа в вузе с экономическим уклоном вплотную подвела его к исследованию проблем хозрасчета, вначале внутрипроизводственного, а затем и в более широком плане. И вот в 1971 году он выложил на стол первый вариант своей докторской диссертации. Я снова был одним из ее рецензентов. Прочел я ее самым внимательным образом и, надо сказать, с интересом и не без пользы. У меня сложилось мнение, что работа написана человеком, несомненно, способным, в ней есть целый ряд заслуживающих внимания положений, но она еще сыровата, многое в ней недодумано – только намечено пунктиром, а есть и фактические ошибки, в частности погрешности против действующего законодательства. Я и сейчас твердо придерживаюсь того мнения, что ученый может отстаивать концептуальные положения, в обоснованности которых внутренне убежден, и никто не вправе навязывать ему свое ви́дение тех или иных проблем, но он обязан досконально изучить действующее законодательство, труды своих предшественников, хотя бы для того, чтобы не изобретать велосипед и не ломиться в открытую дверь. Все это я без обиняков высказал при обсуждении диссертации на кафедре. К сожалению, тогдашний заведующий кафедрой профессор О. С. Иоффе меня не поддержал. Его подкупила антихозяйственная направленность диссертации, которая, как мне кажется, заслонила от него содержавшиеся в диссертации огрехи. Если бы Иоффе предложил Собчаку учесть сделанные замечания (а их делали все рецензенты независимо от общей оценки диссертации) и был назначен разумный срок для проверки того, насколько замечания учтены, то я уверен, что решение кафедры о допуске диссертации к защите было бы единодушным и Собчаку не пришлось бы спустя десять лет вторично защищать диссертацию. К сожалению, этого сделано не было. Кафедра, несмотря на мои возражения, вынесла решение о допуске диссертации к защите. Это решение поставило меня в очень трудное положение. На чаше весов находились, с одной стороны, тесные отношения, которые связывали меня с Собчаком в течение пятнадцати лет, причем не только служебные, но и чисто личные, мнение О. С. Иоффе, которого я всегда считал, да и теперь считаю очень крупным ученым; с другой стороны, привитое мне моими учителями, в первую очередь А. В. Венедиктовым и В. К. Райхером, не допускающее никаких скидок безжалостное отношение и к самому себе, и к своим коллегам при оценке наших работ. Я предпочел последнее. Что я сделал? Выбрал замечания, которые Собчак обязан был так или иначе учесть, причем свел их к минимуму и даже наметил пути учета этих замечаний, и предупредил его, что если он их не учтет, то я буду вынужден выступить на защите против присвоения ему
СКАЧАТЬ
