Эти студенты, на вид не старше второго курса, явно стали жертвами его плодов. Дилан покачал головой и отвернулся. В миг, как он ступил за порог открытой массивной двери, терпкая и стойкая вонь алкоголя и травы ударила ему в нос.
«Чертовщина», – раздраженно прошептал он, чувствуя, как начала кружиться голова. На его памяти, происходящее было одним из самых тошнотворных сборищ, если не самым тошнотворным. Может, остатки Бога еще сидели в нем с далеких малых лет, потому он и противился всему, что так яростно на него влияло.
Не успел он пройти вглубь, как перед ним возник силуэт. Карл, которого Дилан видел второй раз в жизни, улыбался от уха до уха. Он поднял руку и потряс маленьким пакетиком перед лицом Дилана, не переставая улыбаться. Будто улыбка была вырезана ножом, будто она приклеилась к нему навеки. Дилан молча потряс головой.
– От такого отказываешься, – проорал Карл, хотя Дилан его прекрасно слышал сквозь громкую музыку: настолько близко тот стоял. Дилан почти усмехнулся, хотел было ответить, что друг его – Ворон, чтобы все встало на свои места, чтобы ему не предлагали всякую дрянь, от которой легко можно было отойти в мир иной; но он промолчал, лишь вскинув бровь и не сомневаясь, что торчок не помнил ни его имени, ни Фэлиса, да и лицо Дилана тот явно от прихода не распознавал. Карл пожал плечами, ни на секунду не убирая улыбку с лица, и переключил внимание на других студентов. Проследив за шагами косвенного убийцы, Дилан понял, что студенты, согласно кивнувшие на предложение, были первокурсниками, которые впервые шагнули в этот мир грязи, пота, слез и слюны, текущей по подбородку.
Дилан отправился вперед. С огромными усилиями он пробрался сквозь тесную толпу, собравшуюся ближе ко входу, и облегченно выдохнул, когда, словно будучи выплюнутым толпой, очутился в достаточно просторном помещении – в гостиной корпуса. Здание действительно было заброшенным, стояло вдалеке, невидимо отделенное от остальных, и о причинах слагали глупые легенды, вызванные желанием покидать дрова фантазии в полуразрушенный камин учебных обязанностей и трудностей студенческой жизни. Стены во всех учебных зданиях Ганна, обросшие мхом, чистили каждое лето, но в некоторых закоулках мох все равно оставался. Это же место не чистили вовсе: мох проел каждый промежуток между темно-серыми камнями. Пол здесь невыносимо скрипел, и музыка не могла перебить этот скрип. Все здесь душило. И мох, и музыка, и скрип, и чужие тела, иногда врезавшиеся в Дилана. Все они походили на призраков: белые, веселые и покрытые неизвестной дымкой. Ад. Это был самый настоящий ад.
Чтобы сохранить удобства в старинных стенах, неподготовленных к изменению веков, приходилось творить. Барная стойка была сделана из двух продолговатых широких досок, положенных на несколько СКАЧАТЬ