Дом памяти и забвения. Филип Давид

Чтение книги онлайн.

      И среди однообразного шума, который вызывает озноб и ужас, до Альберта доносится голос, который перекрикивает весь шум, детский голос.

      – Братик, спаси меня! Здесь так темно!

      Это голос его маленького брата Элиаха.

      Кричит ему: «Не бойся, Эли, я здесь!»

      Но только и может, что взглядом проводить удаляющийся поезд.

      Просыпается весь в поту. Сон глубоко врезается в его сознание.

      Первая глава, которая посвящена размышлениям о границах допустимого и попыткам эти границы перейти. Из дневника Альберта Вайса

      Записи в дневнике заполнили много листов бумаги, было такое время, когда я писал из ночи в ночь, охваченный какой-то, не побоюсь сказать, сумасшедшей энергией, я записывал даже самые смелые мысли, самые удивительные свидетельства и переживания, которые, как я был уверен, приближали меня к объяснению всего того, что мы пережили. И когда я поверил, что выбираюсь из этого мрачного, запутанного лабиринта, что уже приближаюсь к пониманию тайного механизма его запутанных путей, все проходы вдруг начали закрываться, рука меня подводила, мысли превращались в хаотичные бессвязные слова. Я перестал писать, делать заметки, быть свидетелем, мне больше не удавалось придать форму ни одной связной мысли. То, что я днем записывал на белом листе бумаги, ночью само стиралось, исчезало, словно никогда не было записано. Иногда я в каком-то приступе вдохновения воображал, что пишу «черным огнем по белому огню», как была написана мистическая Тора. Не дай Бог сравнивать себя с таинственным писателем текста, который гораздо больше самого текста, который сам есть жизнь, существование для себя, живой организм, который в себе содержит и смысл своего существования. Временами у меня было впечатление, что слова, которые я тщательно выписываю на бумаге, оставляют свой огненный знак, образуя на моих руках болезненные ожоги, что некогда случалось, как можно узнать из древних рукописей, с любопытными, которые недостаточно подготовленными пытались раскрыть знания и тайны, несущие печать высших сил.

      В страхе, что перешел границы дозволенного, я оставлял части рукописей недописанными и разбросанными. Переставал писать, рукописи убирал в кладовку, с пола и до потолка набитую похожими бумагами. Десяток дней, иногда и дольше, я хранил исписанные страницы в своей сокровищнице, прятал их – от кого? От самого себя? Не знаю. Знаю только, что, снова перелистывая эти бумаги, я натыкался в основном на нечитаемые и путанные тексты. Тем временем с моими рукописями что-то происходило. Я открывал, могу в этом поклясться, фрагменты, дописанные почерком, похожим на мой, что, как я предчувствовал, должно было довести меня до полной путаницы, до уверенности в том, что я теряю разум и погружаюсь в безумие. Смысл, я в этом уверен, должен был быть следующим: есть области, входить в которые не дозволено, которые находятся под надзором сил, больших и сильнейших, чем человеческие.

      Были моменты, когда моя рука сама собой замирала, а сознание мутилось. Меня охватывала слабость, я с трудом мог СКАЧАТЬ