Судоходство в пролет. Алексей Смирнов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ фрилансер, возражая офисному планктону, обязательно скажет, что может, если захочет, не работать, а вовсе завалиться поспать. Фрилансеру вообще замечательно живется. Вот просыпается он и приходит в ужас от того, что снова проснулся и вообще живой. Пожалуйста – спи дальше.

      Я тоже решил, что пошли все к дьяволу, надо бы вздремнуть, пока никого нет дома. Не тут-то было.

      Этот черт, проживающий за стенкой, тоже фрилансер – если задуматься, ибо пенсионер, удумал заколачивать гвозди.

      Вот я поражаюсь: уже и мозги он пропил давно, и яйца, и помирать уже очень скоро, и если сколачивать что-нибудь, то разве что гроб, или прилаживать крюк на стенку. Нет! старается, как муравей, крепит полочку, пилит по дереву в паузах между ударами.

      Сплошные воля и представление. Неуемная воля и затянувшееся представление при медленно свирепеющем зале.

      Трансформер

      С тоской поглаживаю дверной косяк.

      Многие измеряют своих отпрысков, пока это еще имеет для родителей смысл и вызывает радостные эмоции, а не печальную констатацию неумолимого факта. Прикладывают линеечку, чертят карандашом, пишут число.

      Я тем же занимался.

      Может быть, я чересчур усложняю дело, но мне всегда казалось, что ценность здесь – если она вообще есть, эта ценность – имеет все в комплексе: не только рост и дата, но и цвет карандаша, и толщина линии, и почерк, и четкость.

      Возможно, я предъявляю к действительности слишком много требований. Тесть мой, конечно, хотел как лучше. В мое отсутствие он взял и пропилил все дочкины черточки-отметки, с 99-го года начиная, и все они стали одинаковые.

      Зато появилась добротность.

      Не вырубишь топором, да. На века. Эстетика пилорамы.

      Назойливое преследование

      Утро, приятный летний дождик за окном, уверенно зеленеет трава.

      «Все было пасмурно и серо, и лес стоял, как неживой, и только гиря говномера слегка качала головой» (с) А. Галич.

      Промучился бессонницей – не знаю уж, почему. Привалился к окошку: старичок, еле держащийся на ногах, прицеливался корпусом в скамейку. В руке держал настойку боярышника. Достоинство в нем сохранилось, он опасался сесть на мокрое, и потому выудил из-под скамейки, из самой грязи, насквозь промокший лист картона. Удовлетворенный сел, и к нему сразу приблизился кто-то такой же.

      Жена с утра пораньше рассказывает о вчерашнем. Они курили с коллегой, возле школы, и проглянуло солнце, и жена сказала, что вот – замечательно, солнышко выглянуло. А тот продолжил: «И голуби вон, смотрите, клюют говно». «Радостно так!» – добавила жена, и я мрачно поинтересовался, что радостно – продолжил или клюют? В коротком дискурсе сошлись, таким образом, оптимизм, пессимизм и что-то третье – пытливость, что ли, мною проявленная.

      Побрел в магазин, там женщина. Голосом, каким вызывают Скорую Помощь, и с таким же лицом: «Мне свеклочки, два киллограмчика…»

СКАЧАТЬ