Он не знал, сколько времени простоял фашист, но ему показалось, что прошла вечность. Лёгкие от нехватки кислорода готовы были разорваться. Хотелось резко выдохнуть и вдохнуть полной грудью свежий ночной воздух, но он терпел изо всех сил, понимая, что это приведёт их к гибели. Вдруг воздух разорвало громкими выстрелами, и он, почувствовав, как тело Алёнки сначала встрепенулось, а затем задрожало, прижал её к себе ещё сильнее, боясь, что она вскрикнет от испуга. Он понял, что фашист, не заметив их, стреляет в сторону леса, думая, что там кто-то есть, поэтому быстро выдохнул и ещё быстрее вдохнул порцию свежего воздуха, пока его было не слышно из-за выстрелов и, затаив дыхание, вновь изо всей силы вжался в землю.
Когда выстрелы стихли, фашист постоял некоторое время, внимательно вслушиваясь в пространство, а затем видимо удовлетворённый своими действиями, медленно развернулся и пошёл назад. Он осторожно поднял голову и проводил взглядом его силуэт. Почувствовав, как Алёнка зашевелилась под ним, он ослабил хватку и, посмотрев на её заплаканное лицо, поднёс указательный палец к губам, показывая, чтобы она вела себя тихо.
Осторожно встав на корточки, он посмотрел в сторону свинарника и увидел мать, которая всё это время молчала, либо в надежде, что они уже далеко отсюда, либо, создавая видимость того, что она пыталась бежать одна. Один из фашистов, подойдя к ней вплотную, несколько раз ударил её по лицу и, что-то крикнув, показал пальцем в сторону леса. Мать ему ответила, но что он не слышал, так как расстояние было приличным. Затем тот же фашист грубо схватил мать за руку и повёл в сторону входа в дом, остальные пошли следом.
Увидев, как бьют, а затем уводят мать, он от обиды и бессилия сжал кулаки, чувствуя, как глаза наполняются слезами. Встав, он помог подняться Алёнке.
– Бежим, – шёпотом сказал он, взяв её за руку.
Забежав в лес, у него в голове вдруг мелькнула дерзкая мысль, чтобы попробовать к дому Прохора, взять гранату и постараться освободить мать. К тому же не хотелось убегать, не узнав судьбу друга. Отведя Алёнку на безопасное, как ему казалось расстояние, он спрятал её в густых зарослях на дне небольшого оврага и строго-настрого запретил шуметь и уходить.
– Тиша, мне страшно одной, куда ты уходишь? – заплаканным голосом спросила Алёнка, когда он, дав ей указания, собирался уже уйти.
– Не бойся, – сказал он, – я за мамой. Никуда не уходи и жди меня здесь. Поняла?
– Да, – обречённым голосом сказала Алёнка из-за густых зарослей папоротника.
Быстро пробежав по лесу, он вышел к дому Лопатиных и затаился в густой лесной растительности недалеко СКАЧАТЬ