несколько изменились. Как значилось в письме МИД западносибирскому губернатору Венцелю, «мы более всего должны заботиться об устранении войны западных держав с Китаем, которая без сомнения повела бы к поражению и ослаблению последнего и к приобретению большого влияния Англии. Этим соображением необходимо руководствоваться и уполномоченному нашему». Он должен не соглашаться возвращаться в Кяхту, а оставаться в Пекине или отправиться в один из приморских городов, «если увидит, что пребывание его в Китае может принести пользу правительству богдыхана»[130]. Упор делался, таким образом, на политические задачи – разграничение и ратификация Айгуньского договора, наблюдение за действиями союзников в Китае, усиление там позиций России. Для молодого и неопытного дипломата, каким был Игнатьев, это было сложной задачей. Игнатьев понимал это и опасался, что после успеха в Средней Азии неудача в Китае может погубить его карьеру. Он нервничал, когда переговоры затянулись, часто впадал в отчаяние. На следующий же день после приезда в Пекин 16 июня 1859 г. Игнатьев послал в Верховный совет Китая извещение о своем прибытии для дальнейших переговоров вместо Перовского. Последний 18 июня покинул Пекин. Уполномоченными для ведения переговоров с китайской стороны были назначены высшие сановники Су-Шунь и Жуй-Чань. Первый, родственник императора, пользовался неограниченным влиянием и, как характеризует его Игнатьев, был «очень бойкий, решительный, вспыльчивый самодур, избалованный подобострастием окружающих», враждебно относившийся ко всем иностранцам, особенно к русским. Второй – угрюмый и степенный делец – придерживался более рациональных взглядов, но был в полном подчинении у первого. Игнатьев потребовал, чтобы переговоры велись в его резиденции в южном подворье. Так как помещение состояло всего из трех комнат, то он приказал расширить его, привести в порядок, построить специальную кухню (серебряный сервиз и столовое белье он привез с собой), чтобы достойно принять уполномоченных. Игнатьев не хотел ударить лицом в грязь перед китайцами и прежде всего заботился о престиже России. Положение российского агента было трудным: он обладал скудными средствами, не имел источников информации и рассматривался китайцами как представитель враждебной державы, стремящейся отхватить кусок китайской территории. Кроме того, из-за дальности расстояния и отсутствия телеграфа сообщения Игнатьева достигали Петербурга через 2–3 месяца, соответственно дело обстояло и с ответами.
Начав переговоры о разграничении, Игнатьев твердо стоял на том, что левобережье Амура принадлежит России, и вскоре добился того, что китайцы согласились с этим. Что касается разграничения в Приморье, то уполномоченные наотрез отказались даже обсуждать русские предложения. В Пекине заявили, что сначала надо исследовать местность, а потом уже вести переговоры. Отказались они также и от назначения российских консулов в те города, которые предложила Россия (Кашгар, Калган и др.). Первое свидание с китайскими
СКАЧАТЬ
