Семья вурдалака. Алексей Толстой

Чтение книги онлайн.

      Сверкая, клубясь, отражает Дунай

      Весь замок, пожаром объятый;

      Амвросий своим удальцам говорит:

      «Пора уж домой нам, ребята!

      Не сетуй, хозяйка, и будь веселей,

      Сама ж ты впустила веселых гостей!»

      Над Марфой проклятие мужа гремит,

      Он проклял ее, умирая:

      «Чтоб сгинула ты и чтоб сгинул твой род,

      Сто раз я тебя проклинаю!

      Пусть вечно иссякнет меж вами любовь,

      Пусть бабушка внучкину высосет кровь!

      И род твой проклятье мое да гнетет,

      И места ему да не станет

      Дотоль, пока замуж портрет не пойдет,

      Невеста из гроба не встанет,

      И, череп разбивши, не ляжет в крови

      Последняя жертва преступной любви!»

      Как филин поймал летучую мышь,

      Когтями сжал ее кости,

      Как рыцарь Амвросий с толпой удальцов

      К соседу нахлынули в гости.

      Не сетуй, хозяйка, и будь веселей,

      Сама ж ты впустила веселых гостей!

      Руневский замолчал, и ему опять пришли в голову слова того человека, которого он видел несколько времени тому на бале и который в свете слыл сумасшедшим. Пока он читал, Сугробина, сидя за карточным столом, со вниманием слушала и сказала ему, когда он кончил:

      – Что ты, мой батюшка, там за страсти читаешь? Уж не вздумал ли ты пугать нас, отец мой?

      – Бабушка, – отвечала Даша, – я сама не знаю, что это за книга. Сегодня в моей комнате передвигали большой шкап, и она упала с самого верху.

      Семен Семенович Теляев мигнул бригадирше и, повернувшись на стуле, сказал:

      – Это должна быть какая-нибудь аллегория, что-нибудь такое метафорическое, гм!.. Фантазия!..

      – То-то, фантазия! – проворчала старуха. – В наше время фантазий-то не писали, да никто бы их и читать не захотел! Вот что вздумали! – продолжала она с недовольным видом. – Придет же в голову писать стихи про летучих мышей! Я их смерть боюсь, да и филинов тоже. Нечего сказать, не трус был и мой Игнатий Савельич, как под турку-то ходил, а мышей и крыс терпеть не мог; такая у него уж натура была; а все это с тех пор, как им в Молдавии крысы житья не давали. И провизию-то, мой батюшка, и амуницию – все поели. Бывало, заснешь, говорит, в палатке-то, ан крысы придут да за самую косу теребят. Тогда-то косы еще носили, мой батюшка, не то что теперь, взъероша волосы, ходят.

      Даша шутила над предсказанием, а Руневский старался прогнать странные мысли, теснившиеся в его голове, и ему удалось себя уверить, что соответственность читанных им стихов с словами г. Рыбаренки не что иное, как случай. Они продолжали гадать, а старики между тем кончили вист и встали из-за столов.

      К крайней досаде Руневского, ему ни разу не удалось поговорить с Дашей так, чтобы их не слыхали другие. Его мучила неизвестность; он знал, что Даша на него смотрит как на друга, но не был уверен в ее любви и не хотел просить руки ее, не получив на то позволения от нее самой.

      В продолжение вечера Теляев несколько раз принимался щелкать, с значительным видом посматривая на Руневского.

      Около СКАЧАТЬ