– Послушай меня, девочка, – разлепил губы дядька. – Говорить это тебе не должен был, обещался ведь… ну да все равно теперь. Тебе в Киев идти надо да разыскать там певца Бояна. Ты ведь знаешь его, помнишь? Вот и ищи. Батюшка он твой. Породил тебя, селище с него никогда ничего за тебя не спрашивало. Но теперь ты одна, ты баба, беззащитная, да еще и беременная. Пусть же поможет…
– Тихо, тихо лежи, – шептала Карина, гладя его по слипшимся от крови волосам. Но он старался говорить, сквозь горячечную дрожь, сквозь наползающую слабость.
– Боян – отец он твой. Иди к нему. Слышишь ли?
Она молчала. Отец… Помнилось – Боян в селище появлялся изредка. Красивый, с темной холеной бородой, в корзно[35] расшитом, в добротных сапогах, гусли за плечами. И все говорили: Боян – великий певец-сказитель, под покровительством самого бога Велеса, ему дар особый дан, и в пути его, безоружного, ни одна злая сила не тронет, ветры оберегут, лихие люди обойдут. Вот и идет он по земле – красивый, пригожий, ласковый. Без меча, с одними гуслями. А потом возвращается в великий полянский город Киев, что на горах над Днепром высится. И сам князь Аскольд принимает его в своих палатах, одаривает богато.
Збуд то ли впал в беспамятство, то ли уснул. Холодно было, а он горел. Карина приникла к нему, стараясь не думать о волчьем вое в лесу, о пробирающем до костей холоде. Боян… Когда заходил он в Мокошину Пядь, она совсем еще девчонкой была. Что ж таился-то? Ведь навещал, приходил, нянчил, баловал. Песни пел – так, что люди отовсюду сходились послушать. А Карина гордилась тем, что Боян ее возле себя сажает. Но то, что он ее родитель…
– Я в Киев тебя недоволоку, Збуд, – устало промолвила Карина. – В Елань пойдем, к Родиму. Ведь он женой как-никак меня перед всеми объявлял.
Ночь тянулась бесконечно. Карина дрожала от страха, холода, усталости. А порой словно все безразличным ей делалось – проваливалась в дремотную усталость. Стоны старосты приводили ее в себя. Он начинал метаться, и она держала его, просила потерпеть еще. Вот скоро притащит его к людям, перевяжет, обработает раны целебными отварами да мазями…
– Мы доберемся, Збуд. Я ведь упрямая – ты сам говорил. Вот и дотащу тебя. Не к самой Елани, так к людям. Они помогут.
Збуд вроде в беспамятстве был, но вдруг ответил, слабо, словно ветер прошелестел:
– Не пустят нас. Верхогрызки побоятся.
Дядька оказался прав. В первом же селище, куда утром приволокла раненого Карина, на них едва не спустили псов. Мужики повыходили страшные, с дубинами. И Карина вновь плелась прочь по глубокому снегу, тащила волокуши с бредившим Збудом. Да, в неладное время они оказались без очага, без приюта. Она поняла это, когда то и дело стала замечать на тропе замерзшие трупы – то ли лихих лесных людей, то ли калик перехожих. Больше всего их было у перекрестков, где по обычаю радимичей на шестах возвышались домовины – маленькие деревянные домики, в которых хранили прах предков. Казалось, СКАЧАТЬ
35
Корзно – богатый плащ, застегивающийся на плече.