Таинственный Хранитель. Аглаида Лой

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ Эта катавасия продолжалась с перерывами до шести, однако затем, паче чаяния, дождь прекратился совсем. Подул южный ветер, унося тучи дальше на север. Стрелка барометра сдвинулась на «ясно», а скоро небо и вправду стало проясняться.

      Однако метеорологические флуктуации прошли мимо внимания Андрея – весь день он провёл в музее – работал с раннего утра, структурируя накопленный материал, выискивая интересные нюансы, проводя исторические параллели. Он варьировал историю архитектуры и так, и эдак, не чураясь сослагательных наклонений. Любопытство вызывали нереализованные планы перестройки дворца, не просто проекты – Большие Гатчинские дворцы, существовавшие в фантазиях зодчих и воплощённые на бумаге, в частности, тот, что стал прообразом Михайловского замка. По-настоящему же Андрея интересовало «родство», сходство дворцовых интерьеров Гатчины с интерьерами других замков и резиденций российских императоров, монарших особ Европы, а также стилистическое родословие в работах Бренны и Захарова. Как известно, Андреян Захаров сменил «на боевом посту» Винченцо Бренну, в силу занятости последнего другим проектом, и первая крупная перестройка была закончена под его руководством.

      Андрей как специалист, конечно, давно знал, что сведений об интерьерах Большого Гатчинского дворца эпохи графа Орлова не сохранилось, но теперь ему пришлось горько сетовать на безалаберность архивариусов, утерявших описи графского имущества. Для полноты картины, наблюдаемой в динамике, чрезвычайно важно знать, с чего всё начиналось, что служило отправной точкой всей последующей эволюции, от какой печки плясали дизайнеры «галантного века». Между тем, принципы работы Бренны, умевшего изысканно соединить классицизм и барокко, оставались неизменными, в Павловске он «правил» Камерона, утяжеляя его утончённые интерьеры своими обильными орнаментами, в Михайловском замке каждому залу придал индивидуальность, выстроив оформление в линейку – от античности до ренессанса; Андрей видел Бренну в роли «локомотива» эволюции в эстетике: от стилистических шор – к свободе романтического историзма, соединению, чуждому вульгарной эклектике.

      Он чуть не крикнул «Эврика!» – наконец-то появился потенциал для обобщений, выходящих за рамки предметной области, не искусствоведение, но искусство в целом! Жизнь в целом. Бытие. Это – венец, без которого ценность диссертации равна либо ценности авторской оригинальной гипотезы, либо – ценности оригинальной компиляции фактов и гипотез, найденных другими…

      Но, по закону подлости, стоит вам углубиться в умственную работу, отъединившись от внешнего мира – как что-нибудь (или кто-нибудь) непременно вторгнется и помешает, отвлечёт. Так и сейчас – дверь с грохотом распахнулась и на пороге возникла Ольга Олеговна, коллега Андрея, стол которой стоял в этом же помещении. Рабочее место её с утра пустовало, но теперь она буквально ввалилась в комнату, тяжело и прерывисто дыша.

      – Андрей… Иванович… – её голос выдавал крайнюю степени волнения, – мне сказала Наташа… Ну, смотрительница… моложавая такая… Наверняка вы её знаете, хотя бы в лицо… ужас!

      – Ольга Олеговна, говорите толком, не томите. СКАЧАТЬ