не будет, и уже нет, и правда, втягивает Андрей запах в машине от их курения только что оставленный, и лишь свой табак замечает, или, как говорят: слышит, хотя почему так принято говорить неясно, ведь нос не уши, нос на лице ведь, а вопрос об ушах как части лица у нас подвешен ещё с первой части нашей истории, и пока неясно, разрешится ли он вообще, и мы не говорим: я унюхал седьмую симфонию Бетховена, можем лишь образно сказать: учуял, но это уже не к ушам, а к уму относится, который как пить дать нюх и ничто иное, так вот учуял Андрей только запах табака своей сигареты, хотя наоборот быть должно по распорядку вещей естественному: чужое вперёд своего ухватывать, а своё так и вообще не улавливать, особенно если чужое присутствует, привычка это называется ещё, но чужое вообще везде и всегда присутствует, вопрос не в нём. а в том, есть ли что своё вообще в этих условиях, но не об этом мы сейчас, а о сигаретном запахе, хотя, стоит добавить, что мы вообще ничего обычно не улавливаем, ежели чужого не чуем, а сейчас не так всё; но Андрей всё равно сказал бы всё, что сказал теперь: я и не переживаю, это даже не совсем он сказал, а средний человек повышенного содержания гордости в крови или где там ещё, в желчи к примеру, сказал этот самый человек за Андрея, а у нас так может быть, что Андрей и есть только лишь этот самый человек и никакой не Андрей, но об этом мы тоже уже всё выяснили ранее, но тут отец Георгий вздыхает и говорит всё о том же: а теперь, Андрей, пришло время самой важной части, которую я тебе сообщить обязан, и тут Андрей вновь ощущает ту жуть, которая немного его до сего момента, за время этой беседы их, уже коснулась, и спрашивает, без страха впрочем: это теперь то, как меня Господь будет против воли моей к Себе привлекать, и в вопросе этом ирония своей кульминации достигает, и отец Георгий её не страшится вроде, и Андрей думает наивно, что священник не замечает иронии, даже сарказма, и жаль, что нет зрителей, которым эта ситуация комичной непременно показалась бы, но это ничего, он сам готов за всех них побыть, лишь к себе не повёртываться, поскольку отовсюду смешно теперь, а изнутри жутко, снаружи сильно через стекло непробиваемое, а изнутри больно бескостно, и говорит отец Георгий: да, и скажу я тебе только вот что: та штука, которая у тебя ныне меж ног возбуждена и удовольствие тебе приносит, когда ты иногда с девушками время проводишь и всегда, когда наедине её касаешься, должна тебя к Господу ныне привести, говорит отец Георгий и смолкает. Андрей изумился, но, поскольку скрывать было уже нечего, может заметил отец Георгий, но и что же, пусть завидует себе, коли ему нравится, а про одиночество в удовольствии или лучше сказать про удовольствие в одиночестве, должно быть просто приём такой священническо-риторический, и потому спрашивает Андрей: это что же, мой член Господу понадобился, а про себя его мысль осенила, что этот священник ненормальный извращенец, и многое на места стало вставать, и понял Андрей, что скорее надо Марфу от его влияния освободить и спасти даже, и как удобно, удобно, что повод увидеться появился
СКАЧАТЬ
