Кор. 6, 4 – 10) в подробностях живописует, что бывает, если человек, свободный от дефекта критики в силу того, что он целиком обращен к Богу, встает лицом к лицу с прискорбными тяготами земного бытия. Мы… во всем являем себя как служители Божии… в бедствиях, в нуждах, в тесных обстоятельствах, под ударами, в темницах, в изгнаниях, в трудах… в Духе Святом, в нелицемерной любви, в слове истины, в силе Божией… в чести и бесчестии, при порицаниях и похвалах: нас почитают обманщиками, но мы верны; мы неизвестны, но нас узнают, нас почитают умершими, но вот, мы живы; нас наказывают, но мы не умираем; нас огорчают, а мы всегда радуемся; мы нищи, но многих обогащаем; мы ничего не имеем, но всем обладаем. Вот она, совершенная любовь и как следствие – свобода от страха. И свобода от греха. То есть, конечно, как же греху не быть, но одно дело нападение греха, осознаваемое и преодолеваемое обращением к Богу, а другое – рабство греху. Об этом Павел писал неоднократно, но, пожалуй, яснее всего в Послании к Римлянам (Рим. 6, 17–22): раб Божий свободен от рабства греху, и напротив, противящийся тому, чтобы быть рабом Божиим, становится рабом греха. Но главное здесь для нашей темы – это свобода от тщеславия, свобода от суетных и ложных людских мнений. Эта свобода ничего общего не имеет с высокомерным игнорированием окружающих, хотя выглядит сходным образом. Так, в Патерике содержится рассказ о молодом монахе, с полным бесстрастием реагировавшем на окружающие его нестроения и на разнообразные конфликты среди братии; на вопрос о том, как ему удалось достичь такого высокого состояния духа, он ответил: «А они мне как псы». Конечно, никакой свободой здесь не пахнет, а имеет место проявление совершенно безумной, губительной гордыни. В силу достижения свободы в Боге человек освобождается и от дефекта критики, – если вдуматься, от тягостного недуга. Распространено и в общем справедливо представление о грешнике как о том, кто пьет, курит, ругается, дерется, ворует, развратничает… А страдающий дефектом критики вроде бы ничего такого не делает. Он может быть очень даже тихим человеком. Он «всего-навсего» калечит свою душу, тратит попусту данную ему жизнь и чем дальше, тем глубже погружается в тоску и недовольство, – в состояние поистине адское.
А нам это надо?
Опубликовано: Журнал «Фома». – № 4 (84), апрель 2010 г.
Как жить в Содоме?
К чему скрывать: мы боимся бедности, преступников, болезни, катастроф, конца света и вечной гибели. При этом масштабы наших страхов отнюдь не соответствуют масштабу того, чего мы боимся. И часто мы забываем, что совершенная любовь изгоняет страх (1 Ин. 4, 18). А если проще, то забываем, что Господь с нами; от души поем в храме: С нами Бог! или Господь просвещение мое и Спаситель мой – кого убоюся? – а в жизни (или, как принято нынче говорить, «по жизни») боимся всего вышеназванного. Честно говоря, бояться есть чего. Вечной гибели бояться даже полагается – и каяться, и молиться о милости Божией; но это «не тот» страх, это страх во спасение. С концом света уже сложнее – без страха здесь, конечно,
СКАЧАТЬ
