Поворотные времена. Часть 2. Анатолий Ахутин
Чтение книги онлайн.
Читать онлайн книгу Поворотные времена. Часть 2 - Анатолий Ахутин страница 12
Название: Поворотные времена. Часть 2
Автор: Анатолий Ахутин
Жанр: Философия
isbn: 978-5-4458-3822-7
isbn:
Словом, многое становится возможным, допустимым на закате средневековья, но ни астрономия, ни математика, ни физика не подскажут нам, почему все это становится мыслимым.
Так можно ли вообще считать новацию Коперника началом «коперниканской революции»? Или его труд – лишь симптом, свидетельство уже свершившегося глубинного переворота? Почему же тогда мы склонны именовать этот переворот «коперниканской» революцией? Что дает основания считать появление книги Коперника в 1543 г. историческим событием?
Главное, пожалуй, состоит в том, что коперниканская система стала местом встречи как раз традиционной математической астрономии (аксиома совершенства кругового движения, от которой впервые отказался только Кеплер) и нетрадиционного космологического воображения, свойственного новому образу мысли. Натурфилософская идея, кажется выдуманная новым умом (или почерпнутая в источниках «герметической» мудрости), и точная астрономическая теория могли теперь подтвердить друг друга. Модель Коперника осталась бы гипотезой математического рассудка, противоречащей здравому смыслу и – что важнее – метафизическому разуму, если бы она не была неявно допущена и явно подхвачена самостоятельной работой философского разума, идеи которого сами остались бы натурфилософскими мечтаниями, если бы в технически точной модели Коперника не обрели фактически-наглядную документальность. Система Коперника открыла некое пустое пространство, для «заполнения» которого у разума уже имелись идеи, но эти спекулятивные идеи обрели в системе Коперника силу научного факта74. Верно, система Коперника как произведение точной науки, профессионально и глубоко укорененная в традиции, сделала предположение натурфилософской космологии реальной научной проблемой, но и сама гелиоцентрическая модель осталась бы среди множества гипотетических курьезов и была бы благополучно «снята» традиционным умом, если бы в культуре не существовало напряженное поле соответствующих космологических и философских проблем, если бы новый образ мышления не вызывал на свет новые образы мира75.
У немногословного астронома-математика этот культурный пласт мысли основательно скрыт. Ho уже у Дж. Бруно он начинает обнажаться. Благодаря Бруно, родившемуся через пять лет после смерти Коперника, мы можем выяснить философскую подоплеку коперниканства76 и соответственно точнее определить историческое место рождения «коперниканского» ума. Фундаментальнейший архитектонический сдвиг, о котором напоминает нам натурфилософия Бруно, глубинное метафизическое допущение, определившее возможность нового образа мира и нового образа мысли, пожалуй, отчетливей всего выражается и продумывается в XV в. Н. Кузанским77. В размышлениях этого богослова СКАЧАТЬ
Cм. обсуждение этой открывшейся возможности в кн.:
Такой способ действия – теоретическая критика факта с точки зрения универсальной идеи разума и критика проблематической идеи разума со стороны соответствующего ей факта – становится в дальнейшем универсальным методом науки. «Мы можем подвергать испытанию только допущенные понятия и основоположения, построив их так, чтобы одни и те же предметы могли бы рассматриваться с двух различных сторон: с одной стороны, как предметы чувств и рассудка для опыта, с другой же стороны, как предметы, которые мы только мыслим и которые существуют лишь для изолированного и стремящегося за пределы опыта разума»
Точно так же – только потому, что в культуре (логике, философии, литературе) конца XIX – начала XX в. уже произошел некий неклассический сдвиг, – нашлись ученые, которые были в состоянии не только заметить «поризмы» и сконструировать «монстры» квантовой механики, но и увидеть в них новый тип проблем, новое понятие предмета, новую идею реальности (см.:
Эта философская подоплека и остается философски значимой в отличие от подоплеки «магической», «эзотерической», имеющей только историческое или идеологическое значение.
О Н. Кузанском в этом аспекте см.: