Поворотные времена. Часть 1. Анатолий Ахутин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ открывает глубинный смысл этого занятия.

      Ho мы спрашивали, в чем, собственно, состоит это занятие не только и не столько как общечеловеческая возможность, сколько как на деле осуществляемая работа, как особое, технически изощренное мастерство, как дисциплина, специальность, профессия. Да, философия – не склад остроумных или глубокомысленных выдумок, не умозрительные рассказы о том, как обстоят дела в человеке, мире и по ту сторону, не энциклопедия знаний, добытых сомнительным путем, – она коренится в искусстве философствования. Да, философствование – это искусство, которому так же трудно обучиться, как и любому другому искусству (поэзии, музыке, живописи). Верно, то, чем занята философия, не выразимо в словах так, как выразимы другие науки, этому нельзя научиться так, как научаются другим наукам, ее огонь вспыхивает (и гаснет) внезапно, чуть ли не от случайно залетевшей искры. – Ho хворост должен быть готов. Огонь философствования может вспыхнуть лишь в той душе, что пожизненно взяла на себя многие труды и дела, входящие в дело философии. Как и любое искусство, искусство философствования есть также и особая «техне», техника – со своими критериями верности, строгости, точности. Какими путями – методами – можно войти в философскую беседу? Каков ее интерьер? Каков инвентарь этой мастерской, как и что там мастерят?

      Слушая Сократа и Платона, мы уяснили разные стороны этого искусства: 1) расспрашивание себя и других о том, что нам мнится известным; 2) открытие в самом знании вопроса о знании (мудрость незнания); 3) маевтика – расспрашивание как родовспоможение мысли; 4) диалектика – беседа об осново-предположениях. Ho мы еще далеки от того, чтобы дать себе отчет в специфической технике этого искусства. В лучшем случае, мы описали сократический образ философствования, сократическое уморасположение к философии, сократическое начало философии. До дела же не дошли. Попробуем ближе присмотреться к тому, как все это делается.

      Тысячу раз твердит нам Сократ, что он «не силен говорить», не умеет сочинять пластически слепленные речи, говорит первыми попавшимися словами. В одном он, правда, искусник: ставить вопросы, «творить логосы» философской беседы, наводить на мысль. Как же ставятся эти вопросы? Чем отличаются «логосы» философской беседы от других, как они «творятся»?

      Аристотель – сам Философ, – по-хозяйски оглядывая философское хозяйство, так говорит о Сократе: «Занимаясь этическими добродетелями и первым стремясь отыскать их общие определения, (…) он вполне логично (εΰλογως) пытался ответить на вопрос: „что такое?”; ведь он в своих изысканиях пытался рассуждать силлогистически (συλλογίζεσθαι γάρ έζήτει), а начало силлогизмов – „что такое?”; ведь в то время диалектика еще не была так сильна, чтобы мочь рассматривать противоположности и вне вопроса „что такое?” (…). Итак, две вещи справедливо было бы отдать Сократу: наводящие рассуждения и общее определение, а и то и другое касается начала знания» (Metaph. XIII 4, 1078 b 3 – 30).

      Так выглядят неопределенное философствование Сократа СКАЧАТЬ