В настоящее время непосредственным руководством многочисленными бизнес-структурами, самыми прибыльными в городе, занимались три его сына: Федор, Петр и Иван. И сейчас, чувствуя приближение старости, а за ней, что уж себя обманывать, и смерти, бывший отец-мафиози и одновременно просто отец стал испытывать опасения, что сыновья передерутся между собой после его кончины. И тогда произойдет крах всей его империи, созданной огромным трудом, пусть не всегда праведным, с риском для жизни и свободы. Все пойдет прахом, все разбазарят наследнички.
Что касается Алевтины, это был именно тот случай, который имел в виду Кашеедов, говоря, что в монастырь должны уходить молодые женщины, разочаровавшиеся в любви. Она постриглась в монахини после своего неудачного замужества (с мужем прожила не больше месяца). Что между супругами произошло, никому не рассказывали ни ее бывший муж, ни она сама. Расставшись, они уже больше никогда не общались друг с другом.
Старая монахиня примчалась к брату сразу после того, как на ее глазах в церкви произошло чудо, справедливо не доверяя современной технике: ни скайпу, ни телефону – все прослушивается, за всеми следят. О, Алевтина была уверена: принесенная ею новость много значит для Игната!
Только что она закончила подробный рассказ о произошедшем сегодня инциденте.
– Выяснить, что это за типы, мне не удалось, – сказала она извиняющимся тоном. – В нашей церкви они ранее не появлялись.
Игнат успокаивающе похлопал ее по плечу.
– Не волнуйся, сестренка, мы их вычислим уже через два часа по моим каналам в полиции, это пустяк. Тебе, правда, придется поехать, фоторобот составить.
– Угу, угу, – согласно кивнула Алевтина.
Марфин задумчиво посмотрел вдаль, а потом перевел взгляд на сестру.
– Какая же ты молодчина, – произнес он с нежностью. – Я все сделаю, чтобы получить это лекарство. Ты меня знаешь, я всегда добиваюсь того, чего захочу. Как мне тебя отблагодарить?
Вопрос смутил монахиню, задев какие-то струны, о которых она еще никому не говорила.
– Я стесняюсь сказать, – призналась она.
– Говори, мы же не чужие.
Она колебалась недолго, выпалила, как выстрелила:
– Когда я умру, удели мне несколько капель. Я еще не готова… Я еще жить хочу. И смерти боюсь.
Игнат улыбнулся.
– Так и быть, сестра. У меня к тебе тоже просьба: пусть лекарство хранится у тебя. Сыновьям я его не доверю.
– Хорошо, Игнатушка.
Договор решили скрепить рюмочкой чего-нибудь покрепче пива, после чего старуха ушла.
Посмотрев СКАЧАТЬ