Трехов протягивает ей стакан с водкой: «Не побрезгуй, Аня».
Потом они молча идут к бараку. Каждый думает о своем.
Рудник Колово. Аркадий Цукан, как никогда веселый, перебирает вещи, упаковывает рюкзак. Анна Малявина чистит картошку. На плитке парит кастрюля
– И чего ты добился своими протестами?
– Не могу больше в дураках! Мы там силикоз наживаем, а эти суки! Нашли клоуна. Водителем тоже хрень собачья, сто тридцать оклад. Я на прииске Алексея Бурханова встретил. В артель зовет… Бурханову нужны надежные люди. Старатели – это хозрасчет. Говорит: «Сколько заработаем, столько получаем. Хоть по тысяче рублей в месяц!»
– Это кто еще?
– Помнишь, рассказывал. Мы с Бурхановым на Хатаннахе бедовали, лес валили для шахты. Голодно. Лошадь охромела, вот мы ее и сожрали. Начальник лагерного пункта приехал – где кобыла? Алексей говорит: да она в лес убежала. Искали, искали… Видать, медведь задрал.
Алексей человек верный. Ниче, заработаю денег у старателей, съездим на материк.
– Ох, скорее бы! – Анна улыбается. Воспоминание о материке ее согревает, словно южное солнце пробилось в комнату сквозь ситцевые занавески. – Сначала к моим в Уфу.
– Оглядимся, там видно будет, – говорит Цукан с легкой усмешкой, чтобы не разрушать лишний раз комсомольскую веру жены в социалистический рай.
– Мама прислала письмо. Пол огорода оттяпали. Отец негодует: опять раскулачивают, как в тридцать втором. Они там картошки накапывали до сотни пудов. Картошка у них знатная, разваристая…
Цукан кивает, а сам думает о своем: «Вот он твой коммунизм…»
– Шерстяные носки забыл… Эх, картошечки бы, да с молоком. Сто лет не ел настоящей картошки.
Стук в дверь. Входит Шуляков, ему тридцати пять лет, его недавно назначили главным инженером на руднике.
– Здравствуй инженер! С чем пожаловал?
– Разговор есть, Аркадий. Я человек новый, стараюсь разобраться с расценками.
– Спасибо. Но плетью обуха не перешибешь. Потапов начинал командиром конвойного взвода. Потом обзавелся дипломом ВПШ. Он не горняк. Он охранник, тупица.
– Проходчиков опытных не хватает, план горит…
– Нет, не останусь, Владимир Ильич. И тебе мой совет. Беги от Потапова, беги. Он прииск Радужный развалил. А теперь и рудник похерит…
Шуляков торопливо прощается. Уходит.
Золото всюду: на фабрике, в разговорах отцов и матерей, в газетах, в глазах, в приговорах судов.
Ваня лежит на кровати, под глазом синяк. На столе учебники за 8-й класс. Вскакивает. На замороженном стекле карябает ногтем усатое лицо, подпись «отец». Входит мать. Листает тетрадь, дневник. Иван садится на кровать с кислой миной на лице.
– Ты опять не был в школе? Выпороть бы тебя!..
– Дай мне адрес отца?
– Зачем?
–Уеду к нему артель…
СКАЧАТЬ