Ничего не скажу. Владимир Елистратов

Чтение книги онлайн.

      Это был всего лишь сон. Про не сон. Давайте сделаем так, чтобы это транснациональное сонное марево скорее рассосалось.

      И будем жить дальше. Под голубым небом. В бору с рыжими соснами. И будет журчать река, и будет пахнуть костерком. И мы будем наминать картошку с тушенкой, как матерые гастрономические алхимики. А вокруг будут родители, жёны, дети, друзья, собаки и кошки. Не считая хомячков и попугаев.

      И без всяких пронесонов и писькиной фрейдятины.

      Ничего не скажу

      Антонина Сергеевна Гуняшкина – это консьержка в доме, в котором я жил десять лет назад. Я довольно часто меняю место жительства. Так уж сложилась жизнь.

      На вид Антонина Сергеевна – что называется, божий одуванчик.

      Было ей тогда где-то под восемьдесят. Смотришь на нее – и мурашки умиления бегут, как некие наномустанги от гипофиза к копчику.

      Глазки – васильки. Носик – опёночек. Ротик – с икоркой бутербродик.

      Но когда Антонина Сергеевна начинала говорить, вернее, вещать, вспоминаешь, бывало, всю русскую классическую литературу, от Лескова с Гоголем до Маяковского с Бродским.

      И все – от Лескова до Бродского – отдыхают.

      Собственно говоря, не было бы таких Антонин Сергеевн – не было бы и великой русской литературы. Потому что великая русская литература – это малюсенькая верхушка айсберга, а вот весь миллионнотонный айсберг, который, разумеется, не получает никаких давно уже безнадёжно протухших нобелевских и других премий, – это все те же наши русские консьержки, шофёры, слесари, свекловоды, сержанты, бомжи… Дальше можно было бы извести сотни страниц текста, чего я делать не хочу.

      Мне судьбоносно не везёт на верхушку айсберга, но еще более судьбоносно везёт на сам айсберг. И это – моё счастье.

      Понял я это недавно. Отсидел в ковидной резервации 2020 года, многое-многое передумал – и понял: какой-нибудь Стив Джобс по сравнению с Антониной Сергеевной Гуняшкиной – это «как плотник супротив столяра» (Антон Павлович Чехов. «Каштанка»). В летние дни Антонина Сергеевна из своего «стеклянного стакана» в подъезде перебиралась на скамеечку у подъезда. Тут мы и беседовали.

      Звала она меня «Вовик Стасикович». И на «вы».

      – Вот, Вовик Стасикович, такие дела. Смотрю я на современную жизнь и думаю: чёрт ей племянник, этой жизни… Нет, ничего не скажу, стало чисто, культурно, плиткой чуть не небо обложили. Кругом насаждения в виде кустов-растопырок. Цветков-ноготков понасажали – хоть весь Китай пообсажай. А где смысел? А? Скажите вы мне, Вовик Стасикович? Где всего этого процесса смысел?

      – Ну, вы, Антонина Сергеевна, и вопросы задаете… Смысл… Еще бы про Бога спросили…

      – И спрошу, и сама же и отвечу. Вот что я вам скажу, Вовик Стасикович. Как там раньше называли нашу СССР? «Совок»?

      – Да, называли так, Антонина Сергеевна.

      – Дебилы так ее называли. А почему?

      – Почему?

      – Почему СКАЧАТЬ