Мир перевернулся. У Дины все плыло перед глазами. Она с трудом удержалась, чтобы не швырнуть тарелку в улыбающееся наглое лицо шефа, которое изменилось настолько, что она с трудом его узнавала.
– Вы сволочь.
– А ты попробуй в нашем деле без этого. Обиделась? Зря. Мы заботимся о том, чтобы наши девочки подзаработали. Заботимся о вас.
Не дав ей опомниться, шеф окликнул проходившего мимо официанта:
– Счёт.
Дина сидела красная, с глазами на мокром месте, но скандалить не решилась – поняла, в чем был смысл пригласить ее сюда – в офисе она бы надела этому пахнущему дорогим парфюмом «говнюку» мусорное ведро на голову.
***
Тогда-то и пригодились связи отца Дины, который большую часть своей жизни проработать в техническом отделе Статкомитета республиканского значения. Он обратился за помощью к знакомым и ему нашли толкового специалиста по подобным делам, адвоката по фамилии Ройзман.
Морально-этическая сторона конфликта вопросов не вызвала, все было понятно, но адвокат решил уточнить и сказал, что примет решение, браться или нет, после того, как поговорит с девушкой. Дина согласилась.
Минуту сидели молча. Мужчина средних лет в бабочке, что стало своего рода визиткой в цеху его коллег, адвокатов, прищурившись, рассматривал Дину Иванову, которая пришла на встречу одновременно с ним. То, что она не стала ничего из себя изображать и демонстративно опаздывать, понравилось. Но требовались веские аргументы в пользу того, чтобы оказать адвокатские услуги по минимальным расценкам, как его просили.
– Считаете меня дурой? Вы правы. Надо было читать, что подписываю. То, что они выбирали моменты, говорит об умысле – знали, что не буду вчитываться, когда меня ждет фотограф или модельер – они тоже считают деньги.
– Разумные слова и на будущее – хорошо бы вы запомнили этот урок. Спрошу вас прямо – что именно вас не устроило в контракте?
Ройзман интересовался не просто так. В его практике уже бывало, когда просила изменить условия, он прилагал неимоверные усилия, а потом оказывалось, что клиента все устраивало и таким образом хотели повысить свой процент. Участвовать в очередном «шантаже» под видом защиты оскорбленной добродетели он не хотел.
– Я не собиралась становиться моделью. Получилось случайно. Мне надо было доказать одним людям, что они были неправы.
– Неправы в чем, простите?
– В том, что задели мое достоинство, обвинили в том, что мне не свойственно.
– Это называется, оклеветать.
– Возможно.
– Вы не уверены? Знаете, часто бывает, что люди в порыве СКАЧАТЬ