Греческая мифология, сформировавшая наше сознание. Ричард Бакстон
Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу Греческая мифология, сформировавшая наше сознание - Ричард Бакстон страница 8

СКАЧАТЬ саркофаге в Музее Прадо в Мадриде: Прометей создает тело человека, над головой которого Афина помещает бабочку (в греческом языке слово psyche («психе») означает «бабочка», а также «душа»).

      Мастер Несса. Геракл, Прометей и орел. Аттический кратер. Ок. 625–575 гг. до н. э.

      National Archaeological Museum, Athens. Photo De Agostini / Getty Images.

      Этрусский амулет-скарабей с выгравированным изображением Прометея. III – II вв. до н. э.

      The J. Paul Getty Museum, Los Angeles. Gift of Stanley Ungar.

      Не всегда Прометей предстает в столь авторитетном виде. В комедии Аристофана «Птицы» (414 г. до н. э.) Прометей нервно крадется по сцене, скрываясь под зонтиком, чтобы сверху его не заприметил Зевс. Для беспокойства у него есть все причины. Он выступает советчиком птиц, которые основали в облаках собственный город-утопию, мешающий дыму жертвоприношений достигать богов Олимпа. Но это Аристофан. Его интерпретация противостояния Прометея и Зевса идеально умещается в рамки дерзких обычаев афинской комической драмы, однако не отражает ни взгляда на эту тему, распространенного в Античности, ни того, который откликнулся бы в мыслях и чувствах более поздних людей, слушающих и пересказывающих мифы. Как же в таком случае эти «восприемники» из постклассического периода адаптировали унаследованную ими пеструю концепцию мифов о Прометее?

      Прометей создает первого человека. Римский саркофаг. Ок. 185 г. н. э.

      Museo del Prado, Madrid.

Титан в эпохи Средневековья и Возрождения

      В блестящей монографии о Прометее в период Античности и после нее Кэрол Догерти взялась исследовать восприятие мифа с помощью художественного изображения благородного и непокорного героя в эпоху романтизма[18]. Такой выбор отправной точки отражает важную истину, но в то же время вводит в заблуждение. Романтизм, несомненно, создавал условия, в которых Прометей мог бы достичь небывалого прежде статуса иконы, однако к тому времени утекло много воды. С поздней Античности до Возрождения Прометей, чей образ покорял воображение, был не байроническим героем, а творцом, мастером, «антрополепом» – тем, кто вылепливает человеческие фигуры, а затем оживляет их.

      Внутри всеобъемлющего позднеантичного проекта по внедрению классической (языческой) мифологии в христианское мировоззрение история Прометея была головоломкой особого рода. Как увязать его роль творца с аналогичной ролью Бога, создавшего Адама и вдохнувшего в него жизнь? Для христианского писателя из Карфагена Тертуллиана (ок. 160–240 гг. н. э.) существовал лишь один ответ: verus Prometheus, «истинный Прометей», и был всесильным Господом Богом, вылепившим человечество из земли[19]. Столетие спустя другой христианский автор, выходец из Северной Африки Лактанций, изобрел собственный способ отодвинуть на второй план заслуги Прометея относительно божественного акта творения: Прометей отличился лишь в искусстве создания статуй

СКАЧАТЬ



<p>18</p>

Dougherty, Prometheus.

<p>19</p>

Tertullian, Apologeticum 18.2 (Тертуллиан. Апологетик // Тертуллиан. Апологетик. К Скапуле. – Санкт-Петербург: Издательство Олега Абышко, 2005).