Больно только когда смеюсь. Дина Рубина

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ это была литературная панель, но особой разницы я тут не вижу. В кругу литераторов такой заработок называется «литрабством», и ни один знакомый мне литератор не избежал этой страшной участи.

      Необходимо отметить немаловажное обстоятельство: дело происходило в советском Узбекистане, в период наивысшего расцвета «национальной по форме».

      Узбекскую литературу работали три-четыре человека. Эти семижильные рабочие лошади обслуживали легион литературных аксакалов. Изрядную часть узбекской прозы писала, извините, я.

      На одном из литературных семинаров ко мне зыбкой походкой подвалил подвыпивший классик и в порыве откровенности пожаловался, что переводчики не доносят его стихов до читателей. Плохо переводят, сволочи. Поэтому он сам написал стих. По-русски.

      – Читай! – предложила я заинтересованно.

      Классик сфокусировал взгляд и, профессионально выпевая строчки, разрубая рукою в воздухе размер, продекламировал:

      Tu – любое моя, ти – свет моя!

      Я хочу с тобой бит, я хочу с тобой жит!

      Речах несмелая, ласках – умелая…

      Походка нешумная… Умная-умная!

      Я хочу с тобой бит, я хочу с тобой жит.

      Ти – любое моя, ти – свет моя…

      – Замечательно! – похвалила я. – Публикуй.

      Но классик, видимо, почуял недоброе в моей усмехающейся физиономии.

      – Нет, Динкя-хон! – он схватил меня за рукав.

      – Ти правда скажи, ти чесна скажи: недостаткя ест?

      – Есть один недостаток, – сказала я честно. – По-русски «в ласках умелая» называется «блядь».

      – Какой сложни русски язык! – схватился он за голову.

      Эта невинная шалость не прошла для меня даром. Через несколько дней меня вызвал к себе секретарь Союза писателей, выдающийся классик узбекской литературы, хотя и неграмотный человек. Когда-то в далекой молодости он выпасал скот на пастбищах в горах Чимгана и недурно играл на рубабе, даже получил приз на районном конкурсе народных дарований. Собственно, с этого конкурса все и началось, а закончилось шестнадцатитомным собранием сочинений в тисненных золотом переплетах.

      В кабинете секретаря союза сидел также мой давешний классик. На столе лежала пухлая папка, при виде которой я насторожилась.

      – Ми силедим за тивой творчества, – начал бывший пастух с улыбкой благодушного визиря. – Решений ест: поручений тибе дат. Балшой роман ест, видающийся.

      Мне страшно не хотелось приниматься за строительство очередной египетской пирамиды.

      – Большой рахмат, Сагдулла-ака, – заныла я. – Большой-большой рахмат… Очень горда таким важным поручением… Хотя, совсем болею, вот… Печень… почки… легкие… желудок…

      – Путевкя санаторий дадим! – перебил меня секретарь Союза. – Бери рукопис. Лечис, перводи.

      – Желчный пузырь… – пробовала сопротивляться я, – прямая кишка, СКАЧАТЬ