многочисленные петляющие тропинки. На них, словно бусины, были нанизаны ажурные кресла, ромбовидные столики, ступенчатые скамейки и прочие образцы фантазии студентов архитекторов. Это был выигрыш для всех. Академия гордилась своим сотрудничеством с Оксано. Студенты получили практику и неограниченную свободу творчества. Каждый посетитель мог найти, где отдохнуть себе по вкусу. Город без особых усилий стал известнее на одну достопримечательность. И корпорации уже стали сражаться за то, кто из них внесет более весомый вклад в строительство сквера. В итогесквер украшала табличка признательности с названиями обеих компаний. И так как каждая из них хотела быть главной, то название одной располагалось у одного входа, а второй – у второго. Думаю, Оксано был бы рад, увидев, как буйно зеленело его детище, и сколько радости оно дарит простым жителям. И совершенно точно его огорчил бы платный вход. Еще шесть квадраронов назад был принят закон, по которому вход в скверы и парки города стал платным. И пусть с браслета списывались центы, а жителям близлежащих домов маленький взнос уже был внесен в квартплату, довольных нововведением не было. Зато парки перешли на самообеспечение, и в системе безопасности фиксировалось время прихода и ухода каждого посетителя. Сквер Оксано, несмотря на бесчисленные уголки, был безопасным благодаря множеству камер и охранников. Все-таки это не просто сквер и историческая достопримечательность, а еще и уникальная коллекция растений. Выход от мародеров был найден, у левого входа открыли магазинчик с саженцами, а нарушители карались очень сурово. Оксано бы расстроился увидев, что его подарок жителям стал коммерческим. В свое время я читала его дневники и поражалась, как одинаково с любовью и уважением он относился ко всему: камешку морской гальки, миниатюрным бабочкам, огромному бегремоту, облаку на небе, калеке и заносчивой кинозвезде. И групповые и одиночные путешествия великого исследователя были одинаково удачны. Его спутники возвращались просветленными и здоровыми. В нашей системе одиночные долговременные путешествия были запрещены, хотя экипировка для одного члена экспедиции более выгодна. Но одиночки сходили с ума, и даже дистанционный контроль не спасал. А Оксано мог исколесить полгалактики соло. Думаю, знаменитый путешественник просто никогда не думал, что он один. Он чувствовал себя частью всего, как и все было частью его.
Пока я вспоминала его биографию, то почувствовала, как в моей душе закачался маятник от благолепия до злости и зависти. Я восхищалась Орегано, его смелостью, его силой, его умением побеждать не сражаясь. И, честно призналась самой себе, что завидую. Он занимался исследованиями, делал масштабные вещи, и ему не было дела до суеты, мелочных проблем, как и на что жить, кто что подумает. Он был выше всего этого. А я, получается, ниже. Я тоже хочу заниматься любимым делом, возиться с биообразцами в лаборатории, сделать великие открытия. А передо мной закрылись все двери. Я даже не могу попинать эти двери, чтобы не ухудшить ситуацию. Мой удел стучать в надежде, что откроют, и читать таблички. Мне было страшно. И это тоже вызывало злость.
