Трактир «Ямайка». Моя кузина Рейчел. Козел отпущения. Дафна дю Морье

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ понравится дядя Джосс, ты скоро привыкнешь к его странностям, – продолжала тетя. – Он хороший человек и очень храбрый. Его в округе все знают и уважают. Никто и слова дурного не скажет про Джосса Мерлина. У нас здесь собирается большое общество. Тут не всегда так тихо, как сейчас. Знаешь, это ведь оживленная дорога. Почтовые кареты ездят каждый день. И все помещики очень любезны с нами, очень любезны. Вот как раз вчера сюда заглянул один сосед, и я испекла ему пирог, который он забрал с собой. «Миссис Мерлин, – сказал он, – вы единственная женщина в Корнуолле, которая умеет печь пироги». Вот так прямо и сказал. И даже сам сквайр мистер Бассат из Норт-Хилла, которому принадлежат все земли в округе, – он тут на днях проезжал мимо по дороге, во вторник это было, – так он снял шляпу. «Доброе утро, сударыня», – сказал сквайр и поклонился мне с лошади. Говорят, в свое время он был большой повеса. А тут как раз выходит Джосс из конюшни, он там чинил колесо у двуколки. «Как жизнь, мистер Бассат?» – говорит. «Полнокровна, как ты, Джосс», – отвечает сквайр, и оба расхохотались.

      Мэри что-то пробормотала в ответ на эту речь, но ей было больно и страшно смотреть, как, рассказывая, тетя Пейшенс прячет от нее глаза, да и сама по себе эта скороговорка вызывала подозрения. Хозяйка была похожа на ребенка, который сам себе рассказывает истории, теша себя своими выдумками. Мэри было жаль видеть тетю в подобной роли, и ей хотелось, чтобы та поскорее замолчала, потому что этот словесный поток пугал больше, чем слезы. За дверью послышались шаги, и с замиранием сердца Мэри поняла, что Джосс Мерлин уже спустился и, вполне возможно, слушал болтовню жены.

      Тетя Пейшенс тоже его услышала; она побледнела и судорожно задвигала ртом. Хозяин вошел и остановился, переводя взгляд с одной женщины на другую.

      – Что, уже раскудахтались? – спросил он. Ни смеха, ни улыбки, глаза его сузились. – Быстро же ты перестаешь плакать, если можно поговорить. Я тебя слышал, глупая трещотка, – кулдык, кулдык, кулдык, как индейка. Думаешь, твоя драгоценная племянница поверила хоть единому слову? Да ты и ребенка не одурачила бы, не то что такую девицу.

      Дядюшка оттащил от стены стул и грохнул им об пол, а затем сел, и стул заскрипел под его тяжестью. Потом хозяин взял хлеб, отрезал себе толстый ломоть и густо намазал его жиром. Он запихнул хлеб в рот, так что жир потек у него по подбородку, и жестом пригласил Мэри к столу.

      – Тебе нужно поесть, я вижу, – сказал трактирщик, аккуратно отрезал ей тонкий кусочек хлеба, разделил на четыре части и намазал маслом.

      Все это дядя проделал весьма изящно, совсем не так, как для себя. В этом внезапном переходе от животной грубости к утонченной заботливости было что-то пугающее. Как будто в пальцах этого человека скрывалась какая-то сила, превращавшая эти культи в ловких и угодливых слуг. Если бы он отрезал ломоть хлеба и швырнул Мэри в лицо, она бы не так испугалась; это соответствовало бы ее ожиданиям. Но переход к любезности, быстрые и изящные движения рук оказались неожиданным и зловещим открытием, потому что СКАЧАТЬ