Ритмы Евразии: Эпохи и цивилизации. Лев Гумилев

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ произвол легистов (Фацзя) не вызывали у кочевников симпатии. Впрочем, эти хитроумные учения были непонятны и необразованным китайцам, а жестокая эксплуатация и произвол чиновников были очевидны и весьма болезненны.

      После гражданской войны III в. до н.э., восстановив экономику, ханьское правительство начало агрессию на север и запад. Как известно, война стоит дорого, и в I в. до н.э. налоги возросли настолько, что жить в Китае стало плохо. И тогда китайцы стали бежать за Великую стену, к хуннам, утверждая, что «у хуннов весело жить» [30, т. 1, с.107].

      Хунны принимали беглецов, зная, что назад им дороги нет, и позволяли им устраивать у себя земледельческие колонии. Кроме ханьцев в этих колониях жили и другие племена Северного Китая, еще не ассимилированные китайцами и потому угнетаемые особенно сильно. Хунны называли их кул (qui). Ныне это слово значит «раб», но в древности оно имело другой смысл: иноплеменник, подчиненный чужому государству, без оттенка личной неволи. Кулы объяснялись между собой по-хунски, не сливались с хуннами, ибо не были членами родов. Но это им было не нужно. Совместные походы и соседство роднили их с хуннами, и они составили особый этнос в суперэтнической системе кочевой империи Хунну. А усложнение системы – это и есть фаза подъема этноса и развития культуры. Поэтому 300 тысяч хуннов могли удержать натиск 50 миллионов китайцев.

      7. Больные вопросы

      И тут возникает первое недоумение: в синхроническом разрезе хунны были не более дики, чем европейские варвары: кельты, кантабры, лузитаны, иллирийцы, даки, этолийцы, эпироты, фессалийцы, то есть почти все, кроме афинян, римлян и значительной части эллинов, покинувших родину. Почему же имя «гунны» (хунны, переселившиеся в Европу [150]) стало синонимом понятия «злые дикари»? Объяснить это просто тенденциозностью нельзя, так как первый автор, описавший гуннов, Аммиан Марцеллин, «солдат и грек» [3], был историком крайне добросовестным и прекрасно осведомленным. Да и незачем ему было выделять гуннов из числа прочих варваров, ведь о хионитах он ничего такого не писал, хотя и воевал с ними в Месопотамии, куда их привели персы как союзников. Очевидно, у него были веские основания.

      С другой стороны, китайские историки Сыма Цянь, Бань Гу [30, т. 1, глава «Хунну»] и другие писали о хуннах с полным уважением и отмечали у них наличие традиций, способность к восприятию чужой культуры, наличие людей с высоким интеллектом. Китайцы ставили хуннов выше, чем сяньбийцев, которых считали примитивными, одновременно признавая за ними большую боеспособность и любовь к независимости – и друг от друга, и от Китая, и от хуннов [30, т. 1, глава «Сяньби»].

      Кто же прав, римляне или китайцы? Не может же быть, что и те и другие ошибаются? А может быть, правы те и другие, только вопрос надо поставить по-иному? Попробуем! Ведь у нас наука об этногенезе – возникновении, дроблении и исчезновении этносов внутри одной формации, в данном случае – первобытнообщинной.

      Отметим, что хунны разделились еще до своей гибели – в 47–50 гг. н.э. Одни предпочли мир СКАЧАТЬ