Три осени Пушкина. 1830. 1833. 1834. Игорь Смольников

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ век трунить над нашей томной музой,

      Поди-ка ты сюда, присядь-ка ты со мной,

      Попробуй, сладим ли с проклятою хандрой.

      Лекарство от хандры автор стихотворения придумал неожиданное и, признаться, действующее весьма сильно. «Румяный критик» должен был упираться, отворачиваться, но лекарь был настойчив – он имел свою цель:

      Смотри, какой здесь вид: избушек ряд убогий,

      За ними чернозём, равнины скат отлогий,

      Над ними серых туч густая полоса.

      Где нивы светлые? где тёмные леса?

      Где речка? На дворе у низкого забора

      Два бедных деревца стоят в отраду взора,

      Два только деревца. И то из них одно

      Дождливой осенью совсем обнажено,

      И листья на другом, размокнув и желтея,

      Чтоб лужу засорить, лишь только ждут Борея.

      Это была первая порция. Не очень-то любят литераторы подобные картины. А критики и подавно! Им подавай что-нибудь отрадное. Не дождливую осень, а расцветающую под солнцем весну, зеленеющие весело деревья. Ну, в самом деле, зачем тащить в литературное, а тем паче поэтическое, произведение всю эту осеннюю муть и скуку? Пушкин же всякий день подходил к окну и видел эти дрожащие на ветру рябинки, и жалость сжимала ему сердце. И, странное дело, помимо жалости и тоски два этих бедных деревца доставляли взору несомненную отраду. Была неизъяснимая прелесть у этого невесёлого осеннего вида. Но ведь он – не пейзаж на картине!

      Вид за окном оживлён такой сиростью, что сердце сжимается от ещё большей тоски и уныния. Всё это – жизнь, которая способна взволновать и вдохновить поэта. Способна подвигнуть на создание картины. Может ли это понять «румяный критик»?

      На дворе живой собаки нет.

      Вот, правда, мужичок, за ним две бабы вслед.

      Без шапки он; несёт подмышкой гроб ребёнка

      И кличет издали ленивого попёнка,

      Чтоб тот отца позвал да церковь отворил.

      Скорей! ждать некогда! давно бы схоронил.

      Не щадил Пушкин «румяных» – критиков, читателей. Это было вариантом того, чем он их собирался дразнить и в «Отрывках из путешествия Онегина», писавшихся тогда же:

      Иные нужны мне картины:

      Люблю песчаный косогор,

      Перед избушкой две рябины,

      Калитку, сломанный забор,

      Не небе серенькие тучи,

      Перед гумном соломы кучи —

      Да пруд под сенью ив густых,

      Раздолье уток молодых…

      «Картины» были воистину «иные» – не те, к каким была приучена читающая публика; не те, какие – по признанию самого Пушкина здесь же, в «Отрывках из путешествия Онегина», – в пору расцвета своей романтической поэзии он живописал в стихах.

      Таков ли был я, расцветая?

      Скажи, фонтан Бахчисарая?

      Такие ль мысли мне на ум

      Навёл твой бесконечный шум,

      Когда безмолвно пред тобою

      Зарему СКАЧАТЬ