Сирены Амая. Николай Ободников

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ но правдивая мысль: Красный Амай следит за ней тысячами глаз, прислушивается к ее дыханию. К счастью, глаза, которые могли бы обнаружить ее грех слабости, были обращены в другую сторону.

      На небольшом деревянном помосте кричала Аннели, одна из немногих в общине, чье лицо было ровным, как крылья бабочки. Ее прерывистый вопль, походивший на стон рожавшего в муках животного, разрывал ночные звуки тайги и, отражаясь от камней, утекал в звездное небо.

      В отблесках факелов было видно, как Аннели, голую и безгрудую, удерживают две фигуры в черных рясах. Секунда-другая, и ее поднимут на плечи, этакое мимолетное похоронное ложе.

      «Камни – ваши матери! Они же вас и прихлопнут!» Марьятта едва сдерживала себя, но это не мешало ей кричать в своем внутреннем мире. В глазах всё расплывалось, и она быстро протерла их ладонью.

      За помостом и под ним сгущалась тьма. Марьятта знала, что там находится огромная дыра в скальном массиве, ведущая прямиком в живот их бога. Дыра так и называлась – Глотка Амая. Да и могла ли по-другому называться пасть, не ведавшая никакого насыщения?

      Крики несчастной Аннели сменились захлебывающейся отрыжкой, и ее вытошнило кровью. Такое нередко случалось, когда желудок был заполнен пищей. В таких случаях бусины, прежде чем обжечь внутренности и прикипеть к ним, выталкивали наружу всё лишнее. Как правило, вместе с кровью.

      Джакко и Димитрий зашептались, вытягивая шеи, и Марьятта ощутила злорадство. Ей было жаль Аннели, но она хотела, чтобы всё пошло не по плану. И если уж земля не провалится, чтобы пожрать всех, то пускай хотя бы это крошечное отклонение досадит остальным. Одна из фигур присела и принялась шарить пальцами по крови, исторгнутой Аннели. Наконец показала, что всё в порядке.

      Люди, казавшиеся призраками в оранжевой тьме, оживились. Марьятта не видела лиц, не желала смотреть на них, но догадывалась, что сумасшедшая радость превращала улыбки в оскалы, а глаза – в бесцветные угли. Даже дети напоминали крошечных истуканов, зараженных ночным безумием.

      Справа колыхнулись черные ленты широкополой шляпы, и Марьятта беззвучно ахнула. Вирпи, одна из страшнейших женщин общины, стояла совсем рядом. Навеваемый ею страх происходил от осознания того, чем именно она занималась в сарайчике со странным и бессмысленным названием.

      Вирпи запрокинула голову и тяжело задышала; глаза выкатились, губы задрожали, выталкивая бессвязные благодарности. Это состояние исступления, будто по цепи, передалось остальным, и вскоре Марьятта, едва не съеживаясь от ужаса, очутилась в центре бормочущей толпы. Ритуал впервые вызывал у нее такое отвращение.

      Аннели испустила вопль, который с уверенностью можно было окрестить залпом яростной обиды.

      – Я просто хотела другой жизни! – прорыдала она.

      Ее голос напомнил длинную иглу, уколовшую сквозь череп прямо в мозг. По крайней мере, так это ощутила Марьятта. Но куда важнее было то, что она распознала в этом рыдании. Ересь. Слабость, облеченную в слова. А еще там барахталась мечта, которую убивали на глазах нескольких десятков человек.

      От группки фигур в рясах, обособленно стоявшей у помоста, отделилась самая высокая. Антеро. Если кто-то и должен был ответить вероотступнице, так это старейшина.

      – А ты попроси о другой жизни лично, – посоветовал он, обращаясь к Аннели. – Только говори громче, экотаон, – чтобы Он тебя услышал. А еще лучше – вопи об этом.

      В груди Марьятты всё замерло, кровь будто смерзлась от страха. Из дыры выползало тяжелое и мощное дыхание.

      А потом оттуда рванул рев.

      Сперва он напоминал протяжный выдох, несший в себе простейший звук, доступный даже новорожденным. Затем звук трансформировался в нечто визгливое и настолько глубокое, что оно могло принадлежать только древнему существу, выражавшему ярость где-то глубоко под тоннами земли.

      Несколько рук встряхнули Аннели, на мгновение притушив ее рыдания, и подняли. Марьятта, единственная, кто не запрокинул голову в экстазе, в последний раз посмотрела на эту маленькую девушку, лишенную даже права называться женщиной.

      Тени от факелов вздрогнули, когда те же руки сбросили жертву в ревущую глотку земли.

      Истошный и безобра́зный крик Аннели, в котором не было ни красоты, ни благородства, лишь животный страх смерти, забрался Марьятте под кожу. Она замотала головой, размазывая по лицу слёзы.

      Вопль Аннели сменился одиночным выстрелом кашля, какой обычно бывает, если резко приложиться грудью о препятствие, а потом и вовсе стих. Амай не церемонился с отступниками. Подземный рев стихал, говоря об удовлетворении его обладателя.

      Члены общины, столь карикатурно собранные природой, один за другим расходились, исчезали в ночной тайге. Но едва ли кто-либо из них осознавал собственную ничтожность или уродство. Огни факелов СКАЧАТЬ