Врата небесные. Эрик-Эмманюэль Шмитт

Чтение книги онлайн.

      – Я забочусь о тебе вот уже несколько поколений. Столько поколений, что уже сбилась со счета. О да, я долго ждала этого поцелуя.

      Прикосновение ее губ лишило меня возможности говорить…

      Поддается ли счастье пересказу? Истории требуется зачин, средняя часть, окончание; а наше с Нурой блаженство, тягучее, плотное, длилось без прекращений и возобновлений.

      Счастье не поддается пересказу, однако оно исчисляется… Беспечный рассвет, бархатистость кожи на сгибе локтя, таящаяся в веках улыбка, решение не размыкать объятий, невозможность прервать поцелуй, ощущение быть единым целым, утренняя любовь – более медлительная, менее прихотливая, томная и явная, отсроченный оргазмом подъем из постели, отдых в кратком сне, наслаждение первыми словами, первыми движениями, первыми сделанными вместе шагами. Ласкающая горло чистая вода, сочные фрукты, наделяющие энергией орехи, разговоры, праздность, плескание в реке или игры во мху. Зов природы, непредвиденные охоты, обильный сбор дикорастущих растений, встреченные животные, перепуганные, выслеженные и прекрасные. Изобретательность неба, его владение цветом, невероятные формы его облаков, непреходящее зрелище его обновлений. Пейзаж, который светлеет, расширяется, вибрирует и угасает. Дорога, дарящая сумерки с их размытостью, нежной прохладой и томлением; потом, в конце этой исчезающей тропки – другая вселенная, которую предлагает ночь, где ничто ни на что не похоже, ни люди, ни растения, ни формы, ни звуки, ни запахи. Величественная красота синевы, причудливые образы, начертанные тучами на изменчивом лике луны, или, когда проясняется, звезды, загадочные звезды и пространство, еще более таинственное, чем они. И на фоне этого потока чудес – совсем иное журчание: голос Нуры, смена выражений лица Нуры, смех Нуры, ее руки, ее бедра, ее причуды, ее горячность, ее гнев, ее игривость, ее ласки и ее восторги. Оглядываясь назад, я, неспособный сочинить рассказ о счастье, набрасываю каталог, нескончаемый перечень, который ставит на один уровень крошечное и необъятное, зрачок Нуры и горные вершины, ее ресничку и небесную ширь, обжигающее и прохладное, кроткое и резкое, ласку и оплеуху. Однако здесь недостает главного, непрекращающегося потока чувства, которое от мгновения к мгновению, от предмета к предмету усиливает ощущение жизни, делая ее сладостной.

      Нура организовала наше благополучие, обозначив запретные зоны. Так, например, когда я спросил, где она жила между расставанием с Дереком и до своего возвращения к нему, она ограничилась тем, что ответила:

      – Тсс! И речи быть не может, чтобы ты знал обо мне все.

      – В любом случае мне никогда не узнать о тебе все.

      – Поклянись больше к этому не возвращаться.

      Я согласился. Как-то вечером, пропустив запретный оборот речи, я спросил:

      – А как ты жила во время моего восстановления в пещере?

      – Как могла.

      – У тебя были… мужчины?

      Ее восхитительные губы сжались, чтобы округлиться и прошептать:

      – Тсс!

СКАЧАТЬ