Люди Сербской Церкви. Истории. Судьбы. Традиции. Светлана Луганская

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ Богу, мы были вместе с владыкой Павлом. Много он значил для нас там, в монастыре. Он принял постриг в 1948 году в день Петра и Павла. А в конце того года мы перешли в монастырь Рача и я ушел в армию – в 1948/1949 году, вернулся в 1950-м и принял монашество. В день святого Иоанна Крестителя отец Павел дал мне имя, был восприемником на постриге.

      – Кто вас постригал?

      – Отец Юлиан, он многих постригал, очень хороший был монах, настоящий, из ветви старых монахов, связанных с владыкой Николаем. В сегодняшнем монашестве что-то есть другое, они слабее, избалованные. Не должно быть в монашестве «буду – не буду», но: «если надо, то надо». Слушаться, стараться, бороться. Сейчас не так.

      – А когда вы приняли решение о постриге, не было колебаний?

      – Ну как? Были сомнения, но, когда я пришел в монастырь, понял какие-то вещи, как и что. Я принял постриг после армии, хотели меня раньше постричь, до армии, и отец Павел, то есть Гойко, настаивал. Я ему говорил: «Господин Гойко, это вас наши отцы монахи убедили, чтобы вы немного надавили на меня, уговорили принять монашество. Мне в армию идти, а там коммунисты, безбожники, нельзя поститься, нельзя молиться, ничего нельзя. Лучше после армии принять постриг». А он опять: «Ну что ты, лучше сейчас». Может быть, боялись, что изменюсь там, не вернусь в монастырь. Спрашиваю его: «А вы почему не принимаете постриг?» – отвечает: «Я еще не принял решение о монашестве, думаю стать священником и врачом, служить на приходе». Он хотел изучать медицину и богословие, хотел быть врачом, служить в сельском приходе, помогать народу духовно и физически. Хорошая, очень хорошая идея, но Господь судил иначе.

      Я ему говорю: «Ну хорошо, но вы же знаете, что у вас слабое здоровье (тогда он страдал болезнью легких), вы ни для прихода, ни для семьи, давайте примите постриг сегодня, а я завтра приму – пусть в армии коммунисты сдерут с меня кожу».

      Любили мы его, хотели, чтобы он был с нами. Итак, ушел я в армию. А спустя три-четыре месяца мне сообщают: нет больше Гойко, Павел родился, все, теперь твоя очередь. Ответил им, что если моя очередь, то я согласен. Все мы хотели, чтобы он стал монахом, он был духовным, благородным. Мы с ним подолгу разговаривали, он помог мне в решении моих внутренних проблем.

      Помню, когда Патриарх Викентий[19] благословил его ехать в Грецию, чтобы продолжить учебу, тяжело нам было – и ему тяжело, и братии. Но что делать? Слово Патриарха не обсуждается. Проводили его торжественно, с молитвой, и слезы были. В зимнее время отправился он в своей скромной сербской мантии, в суконном пальто (мы все такие носили, тепло в них было) и в брюках зеленых. Мы купили ему в дорогу ботинки хорошие, но красного цвета, других не было, отдали сапожнику, он их выкрасил в черный цвет, но краска быстро облезла, появились красные пятна, а из-под мантии виднелись брюки зеленые. Так он предстал перед греками, смеялись они, когда его такого увидели, предложили ему другую одежду, чтобы переодеться. Была у них возможность, жили в лучших условиях по сравнению с нами.

      Однако они очень его уважали. Он во всем был скромен, даже плитку с собой туда взял, сам стряпал. СКАЧАТЬ