Вадимыч повертел головой. А собачей позвал уже ласково:
— Дашуня!
Из дальней части двора, находившейся за домом, выскочила, уже успев разбежаться, яркая рыже-коричнево-белая собачья особь — юная и красивая, как игрушка. В ее внешности не было ничего от родителя-среднеазиата. Расцветкой, висячими клапанами ушей, разношенным ботинком мордахи она была стопроцентной сенбернаршей. Только короткошерстной, из-за чего все мышцы ее крепкого длинного тела играли, словно напоказ, делая собаку похожей на маленькую львицу.
— Сколько ей?
— Четвертый месяц пошел. Учить почти уже ничему не надо — от старших всё перенять успела, такая умница!
Умница сидела — выжидательно и собранно. И взгляд ее привлекал внимание двойственностью: он был одновременно влюбленным в хозяина и холодно-равнодушным к чужим.
— Ничего не боится! — утверждал Гарька. — Но и никого первой не обидит. И не бойтесь ласкать, не заласкаете. Наследственность в ней правильная. Правильная наследственность! Хотя и беспаспортная. На родителей все документы дам, а ей — не положено…
До машины Антон, десятилетний сын Вадимыча, отдуваясь, волок Дашуню на руках. И дома не отходил от нее ни на шаг. Супруга к новому члену семьи тоже отнеслась с симпатией.
Все они в этот вечер только тем и были заняты, что старались развлечь и поуютнее устроить новую жилицу. А ночью, когда разошлись по комнатам, она поднялась со своей подстилки в прихожей и какое-то время бесцельно бродила по коридору, то останавливаясь, а то вдруг снова неуверенно или торопливо цокая по паркету. И вдруг скульнула — робко, будто пробуя голос. А потом расплакалась, по-собачьи разрыдалась, перейдя на вой.
Никто не спал. Мальчишка первым выбежал из своей комнаты и, забрав Дашку в охапку, понес на место. Гладил, а она всё плакала. Потом утянул к себе в постель. И там всё успокаивал, пока они не уснули в обнимку.
Прижилась она очень быстро, за день, в чем-то — денька за два-три. Кушала с отменным аппетитом, который ничуть не портили разные «мынтусы», выпрашиваемые ею на кухне в период готовки и за общим завтраком и ужином. Она всего лишь скромненько сидела у стеночки — клянчили только ее глаза и длинные, сосульками, слюни, свисавшие из-под чемоданных губ. Мощь и обилие сосулек говорили о Дашкиных вкусовых пристрастиях. Здесь вне всякой конкуренции были оладьи — желательно погорячее (этого ей, конечно же, не давали) и посвежей.
Питанию соответствовал и рост. В холке она тоже подрастала, однако не столь заметно, как увеличивалась в объемах и в длину. Пребывая в движении только на прогулках с мальчиком и нечастых — с Вадимычем, она постепенно обретала мускулистость фанатичного качка и СКАЧАТЬ