Рейх. Воспоминания о немецком плене (1942–1945). Георгий Сатиров

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ style="font-size:15px;">      Мы не ошиблись. Смиренным, умильным тоном, так напоминающим Иудушку Головлева447, Кишлер повел свою речь так:

      – Знаете ли вы, meine Herrschaften, что завтра великий праздник – Рождество Христово?

      – Это у вас, герр шеф. Какой праздник может быть у нас, когда мы с голоду подыхаем.

      – Это рука провидения карает вас за то, что вы не хотите покориться нашему фюреру, который несет варварской России свет и мир, тишину и покой.

      – Какой же это мир, герр шеф, когда реки крови льются на русских полях?

      – В этом виноваты не мы, а ваши большевистские руководители. Наш фюрер жаждет мира и добьется его. Да, meine Herrschaften, придет время – его теперь недолго ждать, – немецкое оружие победит, и на земле восторжествует мир. Но какой мир? – спрошу я вас. Конечно, тот, который мы называем Pax germanica. Тогда наступит то блаженное царство, которое предсказал Христос: овцы будут мирно пастись среди волков.

      – Вы хотите сказать, герр шеф, что коммунисты будут жить в мире и взаимной любви с фашистами. Но ведь это невозможно.

      – Не будет коммунистов, не будет фашистов! Будут только национал-социалисты.

      – Понимаю, герр шеф: волки пожрут овец. А если наоборот?

      – Я знаю, что вы ненавидите всех немцев и, в частности, меня, вашего бетрибсфюрера. Я вижу, что вы хотите вывести меня из терпения. Предупреждаю: вам это не удастся. Сегодня я терпелив и кроток, как все истинные христиане. Напрасны все ваши уловки. Меня, alter Freund448, не проведешь. Ведь я хорошо знаю Россию и русских, потому что 10 лет, с 1902 по 1912 год, работал мастером в Петербурге. Я видел вашу русскую лень, пьянство, грязь, нищету и бескультурье. Мне известно, что с тех пор ничего не изменилось. Большевики ни на йоту не повысили культуру русского народа, им удалось только напичкать ваши головы демагогией. Я знаю, вам большевики твердили: в Германии капитализм, немецкий народ стонет под ярмом эксплуатации. Ложь, обман! Нет у нас эксплуатации, как нет и капитализма.

      – А что же у вас, герр шеф?

      – Как что? У нас истинный социализм: каждый трудится по мере своих сил и способностей на благо фюрера и фатерлянда.

      – А вы, герр шеф, тоже не капиталист и тоже трудитесь?

      – Нет, я не капиталист. Я такой же трудящийся, как все мои рабочие. Я – schaffende Mensch449.

      Внезапно Кишлер разъярился, забыв про свое намерение говорить кротким тоном.

      – Хальте мауль, фердаммте керль! Ду вирст цу фреш!450 Я не позволю смеяться надо мной. Вы саботажники, смутьяны, сталинские агенты. Я всех вас отправлю в гештапо. Я хотел завтра выдать вам вайнахтсцуляге, но теперь не дам. Благодарите за это тех, кто вас мутит.

      Так и не удалась Кишлеру благочестивая проповедь.

      Наш барак не освещается и не отапливается. С потолка и стен течет, в проходе и под койками лужи воды. Сквозь дверные щели дует вольный ветер. Холодно, сыро и мерзко. Ложимся на койки, не раздеваясь и СКАЧАТЬ