Штосс / Отец. Михаил Лермонтов

Чтение книги онлайн.

      – Ну, а кто его последний нанимал?

      – Полковник, из анженеров, что ли!

      – Отчего же он не жил?

      – Да переехал было… а тут, говорят, его послали в Вятку – так номер пустой за ним и остался.

      – А прежде полковника?

      – Прежде его было нанял какой-то барон, из немцев, – да этот и не переезжал; слышно, умер.

      – А прежде барона?

      – Нанимал купец для какой-то своей… гм! да обанкрутился, так у нас и задаток остался…

      «Странно!» – подумал Лугин.

      – А можно посмотреть номер?

      Дворник опять пристально взглянул на него.

      – Как нельзя? можно! – отвечал он и пошел, переваливаясь, за ключами.

      Он скоро возвратился и повел Лугина во второй этаж по широкой, но довольно грязной лестнице. Ключ заскрипел в заржавленном замке, и дверь отворилась; им в лицо пахнуло сыростью. Они взошли. Квартира состояла из четырех комнат и кухни. Старая пыльная мебель, некогда позолоченная, была правильно расставлена кругом стен, обтянутых обоями, на которых изображены были на зеленом грунте красные попугаи и золотые лиры; изразцовые печи кое-где порастрескались; сосновый пол, выкрашенный под паркет, в иных местах скрипел довольно подозрительно; в простенках висели овальные зеркала с рамками рококо; вообще комнаты имели какую-то странную несовременную наружность.

      Они, не знаю почему, понравились Лугину.

      – Я беру эту квартиру, – сказал он. – Вели вымыть окна и вытереть мебель… посмотри, сколько паутины! да надо хорошенько вытопить… – В эту минуту он заметил на стене последней комнаты поясной портрет, изображающий человека лет сорока в бухарском халате, с правильными чертами, большими серыми глазами; в правой руке он держал золотую табакерку необыкновенной величины. На пальцах красовалось множество разных перстней. Казалось, этот портрет писан несмелой ученической кистью, – платье, волосы, рука, перстни – все было очень плохо сделано; зато в выражении лица, особенно губ, дышала такая страшная жизнь, что нельзя было глаз оторвать: в линии рта был какой-то неуловимый изгиб, недоступный искусству и, конечно, начертанный бессознательно, придававший лицу выражение насмешливое, грустное, злое и ласковое попеременно. Не случалось ли вам на замороженном стекле или в зубчатой тени, случайно наброшенной на стену каким-нибудь предметом, различать профиль человеческого лица, профиль, иногда невообразимой красоты, иногда непостижимо отвратительный? Попробуйте переложить их на бумагу! вам не удастся; попробуйте на стене обрисовать карандашом силуэт, вас так сильно поразивший, – и очарование исчезает; рука человека никогда с намерением не произведет этих линий; математически малое отступление – и прежнее выражение погибло невозвратно. В лице портрета дышало именно то неизъяснимое, возможное только гению или случаю.

      «Странно, что я заметил этот портрет только в ту минуту, как сказал, что беру квартиру!» – подумал Лугин.

      Он сел в кресла, опустил голову на руку и забылся.

      Долго дворник стоял против него, помахивая СКАЧАТЬ