Внизу, в замусоренном окурками дворе, он всучил новорожденного супруге, усадил ее на заднее сиденье такси, а сам устроился спереди. По какой-то необъяснимой причине он опасался находиться рядом с Таней и мальчиком. Тревожное чувство царапало стенки пищевода.
Что-то шло не так.
Не успели они зайти в квартиру – бигль по кличке Джек вылетел навстречу и облаял хозяев. Он злобно рычал и брызгал слюной, чего раньше за ним никогда не водилось – даже если в дом заявлялись незнакомые. Леонид, у которого голова и без того раскалывалась от пережитого волнения, накричал на собаку, шлепнул по морде ладонью. Бесполезно. Пса словно подменили. Он так неистово заливался и бросался на молодую мать, прижимавшую к груди сверток с ребенком, что пришлось оттащить брыкающееся животное на балкон и там запереть.
Таня уложила малыша в новенькую детскую кроватку.
– Он разве не должен первое время спать с тобой? – Леонид сидел на диване и, подперев ладонями отяжелевшую голову, с недоверием косился на жену.
– Зачем? – ответила та, не глядя на него. – Нашему малышу и в кроватке хорошо будет. Он уже вон какой смышленый.
«Что за херню ты городишь?» – подумал Леонид, но ничего не сказал.
– Ты ведь смышленый, правда, Сереженька? – Она склонилась над сынишкой, принялась издавать каркающие звуки, корчить немыслимые рожи.
Младенчик не сучил ножками, не плакал, не гукал. Глядел на маму суровым, холодным взглядом из-под насупленных безволосых бровей. Пухлые щеки, совершенно голая, даже без пушка́, головка, выпяченные губки – все это вместе придавало ему вид очень недобрый.
«Сереженька… У этой личинки еще и имя есть…» – промелькнула возмутительная мысль. Леонид прикрыл глаза – и перед взором запульсировала венозная синева с красной каймой.
Нужно поспать…
Как Таня кормила младенца грудью, Леонид не видел. Перед началом этого омерзительного действа он ретировался на улицу – мол, собаку выгулять надо.
Пес так и не угомонился. Всякий раз, когда Леня собирался впустить его обратно в комнату, тот снова принимался заливаться как оглашенный. После вечернего выгула бигль и вовсе отказался переступать порог квартиры. Пришлось приподнять скулящее животное за ошейник и затащить внутрь.
Весь остаток дня Сережа ни разу не дал о себе знать – лишь вертел лысой башкой, оценивал обстановку колюче-холодным взором. Таня не сводила с него умиленного взгляда, корчила гримасы и протяжно завывала: «Ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы! Ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы!» – а затем шкодно хихикала в кулачок.
«Неужели это послеродовой гормональный фон так влияет?» – оторопело думал Леонид. А потом ловил себя на страшной мысли: лучше бы проявил мужскую твердость и уговорил ее на аборт.
Ночью он проснулся от настойчивого, требовательного стука. Выругался, приподнялся на кровати, огляделся. Дал глазам привыкнуть к темноте. Сереженька стоял СКАЧАТЬ